С небес на землю

И когда в голове осветилось, оказалось, что, пожалуй, все не так уж и страшно, – особенно если не ждать, что змеи, выползшие из тьмы, вот-вот начнут его терзать. Не осталось ни тьмы, ни змей!..

Он не мог от нее оторваться даже на секунду, но ему обязательно нужно было сказать!..

– Маня, – с трудом прошептал он. – Я свободен.

– Я знаю.

– И я не литературный персонаж!..

– Вот это удача.

За локти он подтянул ее повыше, они сцепились взглядами, как давеча на набережной руками – не оторваться, не расцепить.

– Это ты? – спросил он зачем-то, и она поняла и кивнула очень серьезно.

И тут он заспешил так, как будто до конца света осталось восемнадцать секунд.

У него не было времени ни трогать, ни гладить, ни узнавать. Он должен был взять ее себе, присвоить, завладеть – так, чтобы не осталось ни малейших сомнений, что она может принадлежать только ему, ему одному, и всегда принадлежала, и всегда будет!..

Он то ли рычал, то ли стонал, то ли плакал, а конец света приближался стремительно, и никогда в жизни ему ничего так не хотелось, как этого самого апокалипсиса, взрыва, за которым придет… освобождение.

Мир, в котором он жил столько лет, задрожал, стал сотрясаться с каждым ударом сердца все сильнее, и холодные бетонные стены его пошли трещинами, а потом от них стали отваливаться куски, и он понимал только, что там, снаружи, нестерпимый свет, и закрыл глаза, потому что не мог его выносить.

Ему казалось самым важным, чтобы Маня… успевала за ним, не оставляла одного, и она успевала!.. Она раздувала пожар, ее сердце сотрясалось у него в ладони, и кожа была горячей и влажной, и вдвоем они расколошматили весь его прежний мир, разнесли на куски и еще расшвыряли их!..

Теперь кругом был свет, невыносимый, острый, и нужно было немедленно что-то с этим делать, и у них совсем не осталось времени. Взрыв, которым снесло все остатки старого мира, оказался сильнее, чем они оба ожидали, он накрыл их с головой и лишил возможности дышать, и… и…

Свобода.

Вот она, оказывается, какая!.. А он и не знал.

Сдернув наушники, Береговой некоторое время прислушивался, ничего не расслышал, кроме вынимающего душу визга пилы, и напялил их обратно.

Он писал длинный текст – он ненавидел писанину и не понимал, как вообще люди это делают, в смысле пишут! – и слушал «Roxette».

Грохотало сильно. Но все лучше бензопилы!..

Он запустил в волосы пятерню, почесал там как следует, занес руки над клавиатурой, чтобы продолжить, но что-то опять его отвлекло.

Некоторое время он соображал, что именно.

А, мобильный!.. Он периодически заливался светом и даже подпрыгивал от натуги. Видимо, звонили уже давно. «Частный номер» – было написано в окошечке.

Береговой сдернул наушники.

– Да!

– Владимир? – осведомился в трубке знакомый женский голос.

– Я! – бодро отозвался Владимир и опять посмотрел в окошечко.

Что, черт побери, это может значить – «частный номер»?..

– Я Марина Покровская, писательница. Мы с вами знакомы.

– Здрасти.

– Откройте мне.

– Что сделать?!

– Отомкните замок! – очень громко велела Покровская. – Я тут стою уже полчаса, у вас под дверью! Почему вы не открываете? Я знаю: вы дома.

Береговой сорвался с места, позабыв про наушники, моментально удушился в шнуре, который поволокся за ним, чертыхнулся, швырнул наушники, ринулся в коридор и распахнул дверь.

И сглотнул.

На площадке стояла Марина Покровская, писательница, и еще какие-то знакомые люди. За ее спиной происходило движение – ухватистые иностранные рабочие таскали в соседнюю квартиру мешки с цементом. По двое рабочих на один мешок – так у них выходило.

– А-а-а… это вы?! – проблеял Береговой. – Я думал, шутка такая.

– Какие там шутки! Чего вы заперлись и не открываете?

– А я… не слышал ничего. Я в наушниках всегда… у меня музыка…

Покровская протиснулась мимо него в квартиру – он посторонился, и следом потянулись те самые знакомые люди, что приехали с ней.

Береговой опять запустил пятерню в волосы.

Чего происходит-то, а?!

– А вот я в наушниках никогда не сижу! – заявила Покровская, как будто приехала сообщить именно это. – Ботинки снимать или так можно? Я на полную мощность динамики врубаю, и мне отлично! Но у меня стены толстые, а у вас, ясный пень, особенно не врубишь – весь ваш терем-теремок завалится! В смысле, дом! Это Алекс Шан-Гирей, вы знакомы?..

Береговой, не отводивший от нее глаз, спохватился и оглянулся на вошедших.

Она привела с собой нового заместителя и еще Митрофанову – главного врага!

Да что такое происходит?!

– Мне нужно с вами поговорить, – помолчав секунду, негромко сказал новый зам. – Я попросил Маню… Марину Алексеевну, и она любезно согласилась нас привезти.

– Да-а! – громко подтвердила Покровская уже из комнаты. – Я вообще сама любезность! Слушайте, уважаемый, а мебели у вас в принципе нету? То есть сидеть не на чем?

Береговой разозлился – что за бесцеремонность!..

– Я не ждал гостей, – тоже очень громко сказал он, помрачнел и добавил: – И не приглашал!

– Хороший гость не ждет, когда его позовут, – отозвалась Покровская. – Хороший гость сам является. А еды тоже нету?..