С неврозом по жизни

Далее ситуация усложняется, поскольку сексуальная активность может возникать не только благодаря описанным выше интеллектуальным спекуляциям, но и благодаря условным рефлексам сексуального свойства, т.е. в результате банальных автоматизмов сексуального возбуждения. И если в первом случае у человека формируется сексуальный невроз коркового происхождения («сознательный»), то во втором – подкоркового («несознательный» ).

Чем отличается человек от любого животного? Последнее целиком и полностью управляется своими инстинктами и рефлексами, человек же, в принципе, может принимать и сознательные решения, обладает, так сказать, свободой воли. Однако же эта свобода возможна только в том случае, если он понимает, где у него «инстинкты» и «рефлексы», а где – здравое рассуждение.

Часто происходит иначе: человек целиком и полностью управляется своими физиологическими влечениями, а разум использует только для того, чтобы как-то самому себе разъяснить, почему он это делает, несмотря на множество последующих осложнений (начиная от венерических заболеваний, заканчивая семейными скандалами) [9].

Учитель сказал: «Мое дело, кажется, безнадежно. Я еще не встречал человека, который, зная о своих ошибках, признал бы свою вину перед самим собой».

Конфуций

Нехорошая, дурная жизнь у такого человека, она несет его по течению, а он даже маневрировать в нем не способен. Допускает ошибки, но их не видит и потому исправить не может. Сам себя обманывает, а где – черт знает! Человек без здравого смысла, без способности управлять собственным поведением – существо жалкое и несчастное, к истинно человеческим отношениям не способное. Впрочем, он и сам тем мучается, но что проку? Разве же от этого что-то меняется? Разве хоть кому-нибудь легче от этого? Но вернемся к этому «несознательному» сексуальному неврозу.

В целом, этот тип сексуального невроза кажется куда более адекватным, нежели первый – «сознательный», поскольку здесь делом правит подсознание, которое когда-то, по молодости, среагировало на какие-то стимулы сексуального характера, получило за это достойное положительное подкрепление в виде удовлетворения (яркого оргазма или других каких прелестей), а теперь работает неустанно в сформированном направлении, вертится, как заведенное.

Формируется определенный стереотип с моментальным, при одном только виде сексуального объекта, включении половой доминанты. Здесь все по-настоящему, человек не убеждает себя, что возбужден, а действительно возбуждается. Сладострастники и сладострастницы – вот название этим невротикам. Они не могут пропустить ни одной юбки, ни одного торса, они возбуждаются с лету, двигаются по наитию, получают желаемое и отваливают, как ни в чем не бывало.

Другое дело, что сознание во всем этом нейрофизиологическом шабаше играет весьма странную, беспринципную роль. Оно, вынужденное хоть как-то оправдывать это абсолютно и в принципе «аморальное поведение», рассказывает леденящие душу истории о том, что «без женщин жить нельзя на свете, нет» и «как на свете без любви прожить», а также «секс – это наше ВСЕ!».

Сексуальная умудренность препятствует сексуальной зрелости, и, если наша свобода стремится к удовольствию, радости жизни и любви, этот барьер необходимо устранить.

Александр Лоуэн

При этом, с одной стороны, упомянутое «ВСЕ» выглядит как чистейшей воды ребячество, инфантильность и разнузданность, а с другой стороны, подобная промискуитетная активность постепенно оборачивается своего рода навязчивостью. Далее становится важно уже не столько содержание действия, сколько сам факт продолжения этого действа: партнеры сменяют друг друга, как перчатки, а зачем они меняются – уже никому не известно. Но и остановиться у этих бойцов сексуального фронта нет никакой возможности. Пошло, поехало! Начинается весело, а становится грустно, потому что закончиться это никак не может.