С Невского на Монпарнас. Русские художники за рубежом

«сколько человеконенавистичества, злобы, клеветы и лжи извивается, а ведь эти яды надолго впитывается, и целые поколения окажутся искалеченными. Если же мы еще вспомним о всяких надувшихся богатеях, сидящих под … колоннами гостиниц, то картина становится еще ужаснее. Мог бы рассказать вам о многих потрясающих знаках. Люди толкуют их примитивно и объясняют пятнами на солнце… Из некоторых мест жалуются на молодежь, особенно же за то, что она чрезмерно занимается спортом, который затмевает все прочие гуманитарные стремления».

Достается в письмах и статьях Рериха всем эмигрантам, которые с ним не во всем согласны — и Судейкину, и Александру Бенуа, и прочим…

А где же «великая сила прощения людям их недостатков», которую проповедует «Агни Йога»?

«Знайте врагов, берегитесь от них, пресекайте их действия, но злобу не имейте. И если враг ваш добровольно придет под крышу вашу, согрейте его, ибо велика крыша ваша и вновь пришедший не займет ваше место… Обманывающему скажи — как полезен мне обман твой…»

Впрочем, к великим покойникам Рерих более снисходителен, чем к ничтожному антисоветчику Ваське Иванову. В их биографиях Рерих старается отыскать сочувствие к советскому режиму, даже в мирно прожившем за рубежом Дягилеве:

«Утонченный, благородный человек, воспитанный в лучших традициях, он встретил и войну, и революцию, и все жизненные вихри с настоящею улыбкой мудреца. Такая мудрость является знаком синтеза…»

Проходят годы, десятилетия, но Рерих не забывает на всякий случай упомянуть в письмах о своем обещании вернуться на родину. Он ведет свою лукавую переписку не только через В. Ф. Булгакова, но и через Грабаря:

«Вот Грабарь пишет о глубоком внимании правителей к Академии наук, к ученым, учителям. Только что получили от него письмо с этими ценнейшими сведениями. Из ТАССа получаем газеты и следим за новыми достижениями. Не мало удалось поработать во Славу Русскую за эти годы (все же удалось — Б.Н.), и такие посевы нужны безмерно. Народы во множестве своем верят Советскому строительству…

… Вперед, вперед и вперед! Учиться, учиться и учиться, как заповедал Ленин!»

Подъяремный искусствовед Грабарь тоже по долгу службы напоминает Рериху о его обещании вернуться и получает в ответ новые прочувствованные заверения:

«Ты пишешь о приезде нашем. Думается, сейчас должны собраться все культурные силы, чтобы приобщиться к общей восстановительной работе против всех зверских немецких разрушений. Мы все четверо готовы потрудиться для блага Родины… если, как ты пишешь, — шибко говорят о моем возвращении, — а мы всегда готовы были приложить силы на родине, — то за чем дело стало… конечно, караван выйдет немалый… Ты прав — зачем на Гималаях греметь во славу Руси, когда можно всем вместе потрудиться на любимой родине. В смысле служения русской культуре мы оба всегда были верны ей и знали, на какую высоту взойдет народ русский. И ты, и я работали во имя Руси, и нынешний подъем для нас — великая радость».

В письмах своих Рерих часто поминает махатму Ленина, но и Великий ученик Ленина Гуталинщик Сталин тоже не забыт в писаниях пенджабского анахорета.

Впрочем, не следует удивляться попыткам старого художника делать время от времени политические заявления, силясь вспомнить при этом смутно знакомые ему лозунги. Он чувствует себя теперь, если и не полпредом, то на худой конец атташе советского посольства. В 1943 г. его посетили Джавахарлал (иные русские думали, что это не имя, а глагол в прошедшем времени) Неру, его дочка Индира и другие видные люди. Дружба укреплялась после войны, и мое поколение русских доныне хранит в своей ненадежной памяти несколько индийских слов: «хинди-руси пхай, пхай».

Послевоенные письма Рериха в Европу были еще эмоциональнее, чем военные. Особенно взволновал его мудрый доклад товарища Жданова. Видимо, произвели отрадное впечатление рассуждения махатмы Жданова о заблуждениях Зощенко и Ахматовой, те самые, что испугали в эмигрантской среде даже самых завзятых просоветчиков. Рериха этот грубый окрик нисколечко не испугал:

«Русь живет творчеством, наукою. Народы поют, а где песня, там и радость. Слушали вчера доклад Жданова — хорошо сказал. Сейчас слушали парад. Величественно… У нас, если атмосфера не мешает, хорошо доносится. Но электричества у нас, в Гималаях, нет, и приходится пользоваться сухими батарейками. Все-таки слышно — и на том спасибо!

…конечно, нашим сотрудникам в Америке сейчас не легко, ибо реакция и наветы на СССР велики. Вчера (в связи с годовщиной большевистского переворота, отмеченной 6 ноября 1946 г. — Б.Н.) Жданов хорошо сказал: «во время войны восхищались нашим мужеством, патриотизмом и моральными качествами, а теперь вдруг у нас оказался подозрительный характер, и мы сделались угрозою миру».

Любопытно, что самое острое сочувствие у Рериха вызывают именно «выездные» советские работники, которые малозаметно, но успешно трудятся за границей…