С нежностью цвета огня. Книга 2 (СИ)

Почему-то казалось, что он этого не сделает, но Сиор стягивает полоску кружева и с невозможно-порочной улыбкой, глядя прямо в глаза, медленно погружает в меня пальцы. Пока внутри с грохотом и шипением встречаются волны желания и смущения, я, замерев, смотрю широко распахнутыми глазами и пытаюсь разобраться в собственных ощущениях. Никто раньше не касался меня так. Ласкали языком и губами, гладили, но только снаружи.

Руки у него красивые и ухоженные. Запястья изящные, пальцы длинные, ровные и аккуратные, но очень сильные. Осознание, что именно эти пальцы сейчас ритмично двигаются внутри, то набирая скорость, то, наоборот, томительно замедляясь, закручивается в груди спиралью пряного возбуждения.

Я чувствую витающий в воздухе запах своего желания и знаю, что Сиор тоже его чувствует. И что он хочет меня не меньше, я тоже знаю. Его глаза блестят, но жажда тут совсем не при чём. Он ждёт. Ждёт, когда я сдамся и попрошу, признаю его власть над моим телом.

Почему бы немного не подыграть? Тянусь к нему, обвиваю руками за шею, привлекая ближе. Сиор наклоняется с улыбкой победителя.

Но это не так.

Мы оба замираем, внезапно осознав одно и то же: на самом деле, сейчас нам не хочется никаких соревнований. Да, я уверена, что мне хватит сил доказать превосходство своей воли над буйством гормонов и удовольствием тела, но я не хочу. Потом — может быть, но не сейчас и не здесь. Что нам делить? Быть искренними, открытыми и просто любить всем сердцем — куда важнее.

— Дарисса… — выдыхает он чуть растеряно.

— Забудь. Мы оба виноваты. Оба чересчур увлеклись и упустили главное.

Нахмурившись, Сиор гладит меня по щеке, убирает со лба выбившуюся прядь и, наконец, улыбается:

— Знаешь, вообще-то было довольно весело.

Я тоже улыбаюсь. Стоило только отказаться от битвы за первенство, стало вдруг легко и радостно. Мы словно впервые по-настоящему увидели друг друга, и это ещё больше нас сблизило. Любовь, конечно, не повод отказываться от шуток, но теперь они будут другими.

— Круг исчез, — сообщаю, оглядевшись.

Интересно, почему именно теперь? Прошло необходимое время? Мы доказали хозяйке храма свои чувства? Выплеснули достаточно энергии?

Он помогает мне встать, подаёт платье и кладёт ладонь на алтарь:

— Спасибо, что соединила нас.

Я тоже возношу благодарность, но мысленно.

— Смотри!

По внешней стороне наших ладоней из центра к безымянному пальцу с кольцом змеится вязь чёрных ажурных татуировок.

— Благословение предначертанных, — произносит Сиор благоговейно. — Большая честь.

— Спасибо за щедрый дар!

Удивительный у вампиров храм! И богиня-покровительница тоже особенная. Я ожидала от этого тёмного места опасностей, а оно принесло столько хорошего!

— Мы сможем прийти сюда снова?

— Только ты и я. Остальных не пропустят.

Что ж, хватит и этого.

Попрощавшись, мы вновь идём по непроглядным коридорам, только теперь они как будто быстрее кончаются. Очутившись на пороге, вампир сразу же активирует артефакт, телепортируя нас прямиком в свою спальню — в обход всех правил безопасности, зато быстро. Учитывая, в каком мы оба неудовлетворённо-взвинченном состоянии, даже минута промедления кажется вечностью.

В комнате темно и тихо. Все давно спят, а если кто-то из мужей и почувствовал наше возвращение, вряд ли придёт без приглашения. На такое наглости разве что у Рраяра хватит.

Шорох одежды звучит непривычно громко.

Я, не скрываясь, любуюсь тем, как Сиор раздевается. С искушающей улыбкой одну за другой расстёгивает пуговицы и текучим движением отправляет рубашку на пол. Не торопится, но и не медлит. Светлая кожа плеч и груди выглядит соблазнительно, и я протягиваю руку, чтобы ощутить её тёплую бархатистость. Глажу, не обращая внимания на усмешку вампира, как всегда, подсмотревшего мои мысли. Сухощавое тело оказывается неожиданно сильным. Мышцы напрягаются, чётко обозначая грудь и рельефный пресс, уходящий за пояс штанов.

Сиор вдруг подхватывает меня за талию и ставит на банкетку возле кровати. Теперь мы одного роста. Не отстраняясь, легко проводит ладонями по спине, вглядывается в глаза, словно хочет что-то в них отыскать, и, судя по мелькнувшей улыбке, находит.

Придав лицу коварное выражение, обнимаю его и с аппетитом покусываю за плечи, чувствуя, как они вздрагивают от смеха.

— Тебя покормить, маленькая голодная хищница?

— Между прочим, это ты меня такой сделал, — напоминаю, целуя пострадавшие места. — Так что теперь не жалуйся!

Он задумчиво прослеживает идущую по моей шее ниточку вены и останавливает пальцы возле того места, где остались две ранки.

— Даже и не пытался, — заверяет со всей серьёзностью.

А потом вероломно и по-вампирски стремительно проводит по засохшим корочкам крови влажным языком. И тихо смеётся, когда я чуть не подпрыгиваю от неожиданности.

— Сиор-р-р! — рычу, на всякий случай зафиксировав его лицо ладонями. — Там нечего уже пить!

— Зато какое сладкое послевкусие…

Даже глаза прикрывает, смакуя!

Поздно. Смешинки я уже рассмотрела.

— Ты же «цивилизованный», помнишь? Любимая женщина — не еда, и всё такое…