С нежностью цвета огня (СИ)

— Вы не подумали, что будет, если всё кончится плохо? Каково Аллеону придётся? Я видела, на что он способен, и не согласна! Ни за что!

— Я найму для тебя лучшего целителя! — она в отчаянии сжимает изящные руки.

— Чтобы он у нас над кроватью свечку держал и советами помогал в процессе?! — шиплю разъярённо. — Я даже обсуждать это не хочу! Если понадобится, мы с Аллеоном сами со всем справимся!

— Достаточно, — требовательный голос стоящего в дверях сиира разом прерывает наш спор.

Сейчас он совсем не похож на того, к кому я привыкла. Руки сложены на груди, губы плотно сжаты, брови сведены к переносице — вся его поза выражает непреклонность, и нисса Элктар чувствует это сразу. Несмотря на явное желание остаться, она бросает на меня ещё один взгляд, в котором слишком много всего, чтобы я могла разобраться, и стремительно удаляется. Слушая затихающий стук её каблуков, мы оба молчим. Аллеон будто оттаивает и вместе с тем никнет, словно этот ледяной панцирь — единственное, что позволяло ему держать голову высокоподнятой.

— Зря я надеялся, что ты спустилась на кухню, — заговаривает он расстроено. — Всё слышала?

Киваю, не в силах выдержать прямой взгляд. Как сказать, что не хочу помогать ему сохранить семью и работу?

— Я не могу, Лен, — выдавливаю чуть слышно.

— Предупреждал ведь, что это покажется тебе дикостью… Что теперь? Хочешь вернуть браслет?

Становится совсем уж тоскливо.

— Если нужно.

— То есть ты не… Ох, Дари!.. — заметно расслабившись, Аллеон разваливается в кресле, — Я и не ждал, что ты согласишься! Даже больше! Если б вдруг это всё-таки произошло, я заподозрил бы маму ещё и в применении запрещённых артефактов!

— Ну ты и… — я почти задыхаюсь от облегчения. — Я тут угрызениями совести мучаюсь, а тебе весело?!

Он громко смеётся, откинув назад голову, и всё моё возмущение гаснет. Подхожу, пристраиваюсь на подлокотнике. Сиир мирно наблюдает из-под ресниц, а затем ловит в объятия и роняет к себе на колени.

— Ничего весёлого, на самом-то деле, — признаётся он. — Но я рад, что ты не передумала, услышав столь отталкивающие вещи. Остальное не важно.

— Не подумай ничего плохого, но традиции у вас в семье какие-то… первобытные.

Лен фыркает мне макушку.

— Для человека — наверное. Будь у тебя вторая ипостась, понять их смысл было бы проще.

— Да? И в чём же смысл извращённого секса?

— Дело не в нём. Вернее, не только в нём. Главное — это ухаживания, — усмехается в ответ на мои недоверчиво приподнятые брови. — Хоть и довольно своеобразные для человеческого сознания.

— Боюсь даже представить…

— Разве? — переспрашивает он со смешком. — А по-моему, совсем не боишься! Судя по этому румянцу, твоё воображение определённо даст фору реальности. Может, поделишься?

— Рассказывай давай, конспиратор!

— Собственно, ничего сложного. По завершению брачных игр партнёры оставляют друг другу метку, говорящую всем остальным, что они — пара.

— Если ты, будучи во второй ипостаси, попытаешься меня укусить, я точно чего-нибудь недосчитаюсь!

— Дари, — его голос серьёзен, как никогда прежде, — не сомневайся во мне.

— Я тебе верю.

— Я о другом, — качает он головой. — Знаю, времени привыкнуть почти не было, но ты, кажется, так и не поняла, кем для меня стала. Иначе бы не боялась.

— Ты говорил, что для меня не опасен, потому что я тебе нравлюсь.

— Ты так легко это произносишь. Будто какой-то пустяк… Сиир — почти сплошные охотничьи инстинкты, но даже у зверей есть свои предпочтения. Это здорово всё усложняет, потому что за все двести лет ты — третья женщина, которую он выбрал и считает своей.

— Третья? А если бы ты влюбился в кого-то, кого он не одобрил?

— Отказаться от симпатии сложно, но вполне осуществимо. Особенно, учитывая то, что в противном случае девушка рискует погибнуть. Не смотри так сочувственно. Мы рано привыкаем ориентироваться в первую очередь на реакцию второй ипостаси. Ты, например, вызываешь исключительно желание защищать. Обвить тебя хвостом и спрятать, чтобы никто не видел.

— Жуть.

— Вовсе нет. Это значит, что ты — часть семьи. Другие со мной просто не выживут.

И вот тут мы подходим к очень животрепещущей теме.

— Что стало с двумя предыдущими? — спрашиваю осторожно.

Не торопясь с ответом, Аллеон смотрит на меня так устало, что впору заподозрить самое худшее — они не пережили «звериные нежности».

— Ничего фатального. Первой я так и не сумел понравиться, а вторая испугалась и убежала, когда… — запнувшись, он как-то совсем измученно вздыхает. — Дари, вторая ипостась выглядит устрашающе, но вовсе не превращает меня в кровожадное чудовище. Я могу себя контролировать. Обычно, по крайней мере. Сейчас, благодаря маминой инициативе, этот контроль несколько ослаблен, но…

— Тебе не нужно этого делать!

— Что?

— Не нужно объяснять, что ты — не чудовище! Я давно уже так не считаю! Могу даже разрешить облизать меня с ног до головы, если не веришь!

— Буду иметь в виду, — усмехается. — Но в этот месяц от оборотов лучше бы воздержаться.

— Ага.