С них начиналась разведка

В своем заявлении представителю Лиги Наций в Варшаве он писал 20 ноября 1921 года: «Имею аттестаты Одесского и Киевского уголовного розыска, а также секции дефензивы 2-й Польской армии, откуда уволили вследствие ликвидации учреждения. Обращая внимание на знание мною языков (польского, украинского, французского, немецкого и русского), просил бы о предоставлении мне должности в одном из частных бюро сыщиков на Западе, ибо в Польше таких учреждений не имеется, а частной практики не разрешают».

В начале 1920-х годов Шмидт, ставший паном Ковальчиком, обосновался в Берлине, где и открыл частное осведомительно-детективное бюро. Вскоре он завел устойчивые связи в полицай-президиуме, полицейских участках и консульствах.

Работа берлинской резидентуры с агентом успешно продолжалась вплоть до августа 1937 года. От детектива на регулярной основе поступала важная информация контрразведывательного характера. В частности, от него были получены списки русских эмигрантов, активно сотрудничавших с гестапо. Возможности Ковальчика широко использовались также для проведения «установок» (сбор основных сведений на лиц, интересующих разведку, включая биографические данные, семейное положение, характеристики по месту работы и т.д.) и проверки лиц, уезжавших на работу в СССР.

Пан Ковальчик и его детективное бюро выполняли задания не только берлинской резидентуры, но и Центра, и не только в Германии, но и в соседних странах.

Учитывая активную работу Ковальчика с советской разведкой и важность заданий, которые он выполнял, Центр в конце 1934 года высказал предложение о передаче агента на связь нелегальной резидентуре.

И вдруг 21 января 1935 года при выполнении задания по установке сотрудника Антикоминтерновского бюро полицией был задержан один из работников бюро Ковальчика. На допросе он сообщил, что интересовался этим человеком по заданию своего шефа. В тот же день арестовали и Ковальчика. Он показал на допросе, что установку просил провести некто Шредер. Зачем ему это надо? Сыскное бюро — частное, таких вопросов клиентам в нем не задают. Ковальчик не знает, кто такой Шредер и где он живет.

Просидев в полиции около месяца, Ковальчик был освобожден, дав подписку, что будет стараться отыскать этого Шредера, и этим отчасти по крайней мере загладить свою вину.

Арест Ковальчика насторожил и берлинскую резидентуру, и Центр. Это беспокойство было вполне оправданно, если учесть, что через детектива проверялась перед вербовкой практически вся агентура берлинской резидентуры.

Проведенная резидентурой через свои возможности тщательная проверка Ковальчика показала, что он искренен и добросовестен в отношениях с нами. Вскоре активная работа с иностранцем была продолжена.

В 1941 году, перед войной с Германией, начальник немецкого отделения ИНО Павел Журавлев составил подробную справку на Ковальчика, в которой оценивалась его работа на советскую разведку. В ней, в частности, говорилось: «Наши задания Ковальчик выполняет с большим мастерством, и его работа с нами очень высоко оценивается в Центре». В документе также отмечалось, что ни одного провала агентуры, к которой в той или иной степени имел бы отношение Ковальчик, не было. Однако дальнейшей работе с иностранцем помешала война. Только в июне 1945 года удалось восстановить с ним связь. Но возраст Ковальчика приближался к семидесяти. Здоровье его было подорвано, хотя он и строил далеко идущие планы…

Одним из важных направлений деятельности берлинской резидентуры, которой руководил Бустрем, являлось проникновение в местные спецслужбы, в том числе и в армейскую разведку Германии — абвер.

Целенаправленная работа резидентуры по данному вопросу принесла свои плоды: в поле ее зрения оказался ответственный сотрудник контрразведывательного подразделения абвера «Янычар». Результаты его изучения через возможности резидентуры превзошли все ожидания. «Янычар», как выяснилось, являлся майором по званию и служил в специально созданном подразделении, предназначенном для работы с территории Германии по интересующим абвер странам. К разработке «Янычара» был подключен надежный и опытный агент резидентуры «Эстонец». Однако практически в то же время руководство «Янычара» предложило «Эстонцу» сотрудничать с абвером.

Сложилась интересная ситуация: наша резидентура подвела своего агента к «Янычару» в расчете на его разработку и проникновение в агентурную сеть абвера. А руководство абвера решило использовать появившегося в его поле зрения «Эстонца». Интересы двух разведок столкнулись. Преимущество нашей резидентуры состояло в том, что она владела инициативой и знала, с кем имеет дело в лице «Янычара» и его руководства, в то время как в абвере не знали, что они вышли на агента берлинской резидентуры советской разведки.

В конечном итоге «Янычар» был привлечен к сотрудничеству с берлинской резидентурой. Связь с ним поддерживалась до середины 1937 года.