С них начиналась разведка

«Чтобы узнать что-либо о судьбе арестованного, надо было выстоять длинную очередь в приемной НКВД на Кузнецком мосту, дом № 24. Очередь была своеобразная — в ней было много знакомых между собой людей. Я встречал в ней и одноклассников (в моем школьном выпуске из двух классов 13 учеников остались без родителей), и ребят, с которыми вместе бывал в пионерских лагерях для детей сотрудников ОПТУ.

Спустя годы следует подчеркнуть, что никто из моих знакомых — детей “врагов народа” не пытался уйти от армии и тем более от фронта. Воевали честно — так были воспитаны: любили свою страну, верили в великую идею. Каждый считал, что его родители — те самые щепки, которые летят при рубке леса.

В окошке приемной на Кузнецком неподвижно-безразличное лицо изрекало, где содержится арестованный.

Целый год ходил я в эту очередь и передавал разрешенную сумму денег (по-моему, 30 рублей). Прием денег означал, что отец жив, и поддерживал надежду на скорое его возвращение.

Через год услышал спокойно-безразличное: “Десять лет без права переписки”. И только уже на фронте узнал от уполномоченного “Смерша” в моей части капитана Лазарева, что “без права переписки” означает срок вечности, расстрел…

В 1955 году я получил единственную — посмертную — весточку от отца из внутренней тюрьмы.

Меня разыскал в Москве и пригласил к себе муж A.M. Панкратовой, который вернулся из заключения и жил у своей жены — члена ЦК, академика — без реабилитации и без прописки.

Он рассказал мне, что отец, с которым он сидел в одной камере, держался в тюрьме с достоинством, старался поддержать сокамерников, помочь им своим советом.

Это была единственная весточка “оттуда”. Жалею, что не записал в ту пору этот разговор подробно».

7 апреля 1956 года Исидор Вольфович Мильграм был посмертно реабилитирован. В определении Военной коллегии Верховного суда СССР, в частности, говорилось:

«Проведенным дополнительным расследованием военной прокуратурой установлено, что Мильграм был осужден необоснованно, так как объективных доказательств, подтверждающих его вину, в материалах дела нет.

В партийных архивах никаких данных об антипартийном поведении Мильграма нет.

Органы государственной безопасности материалами о принадлежности Мильграма к агентуре иностранных разведок не располагают.

Лица, знавшие Мильграма, характеризуют его как честного и принципиального коммуниста.

Проверив материалы дела и материалы дополнительного расследования и усматривая, что Мильграм осужден необоснованно, Военная коллегия Верховного суда СССР определила:

Постановление НКВД СССР, прокурора СССР и председателя Военной коллегии Верховного суда СССР от 10 марта 1938 года в отношении Мильграма Исидора Вольфовича отменить и дело о нем в уголовном порядке производством прекратить за отсутствием состава преступления».

А 22 сентября 1956 года бюро Московского городского комитета КПСС приняло постановление «считать Мильграма И.В. в партийном порядке полностью реабилитированным».

Так сложилась судьба бескомпромиссного чекиста, одного из видных представителей первого поколения советских разведчиков, прошедшего за свою жизнь через три ареста и проявившего себя в этих критических ситуациях мужественно и достойно.

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Однажды в одной из московских газет появилось интервью директора столичной гимназии № 45, народного учителя СССР, Почетного Гражданина города Москвы Леонида Исидоровича Мильграма. Рассказывая о своих корнях, он упомянул, что его отец был разведчиком.

Безусловно, такая фамилия была нам известна. Исидор Вольфович Мильграм являлся одним из первых советских разведчиков. Работал как с нелегальных, так и с «легальных» позиций, руководил резидентурами за кордоном. Однако нам захотелось побольше узнать о нашем старшем коллеге и его судьбе, и мы связались с сыном разведчика по телефону.

Через некоторое время в Службу внешней разведки России пришло письмо, в котором Леонид Исидорович сообщил много интересных сведений о жизни и деятельности своего отца и его соратников по работе. В письме, в частности, подчеркивалось:

«Я отчетливо представляю, что мой отец не был фигурой первого плана в вашей профессии, но очень дорожу памятью о нем и — особенно — его принадлежностью к славной когорте бойцов “невидимого фронта”, совершенно бескорыстно служивших Делу. Судьба разведчиков тяжела, а для большинства из тех, кто работал в 1920-х — 1930-х годах, трагична. Тем более хочется, чтобы ни имена, ни дела их не были забыты».

Такое желание полностью совпадало с нашим. В результате общения с сыном разведчика и появился этот очерк о жизненном и оперативном пути замечательного человека и чекиста.

ДОБЫТЧИК ШИФРОВ