С Новым Гадом (СИ)

И как будто прочитав мои мысли, медленно наклоняется ко мне и не спеша проводит большим пальцем по нижней губе. Неосознанно закрываю глаза и тут же ощущаю его горячее дыхание на своей коже. Сглатываю, когда чувствую его теплые губы на своих губах. Вадим едва ощутимо прикусывает мою нижнюю губу и начинает ее посасывать. Мамочки, это ведь не сон? Не сон? Когда одна его рука скользит ладонью по моей спине и, приподнимая край рубашки, касается теплыми пальцами оголенной кожи поясницы, у меня окончательно сбивается дыхание. И самое главное, не возникает никакого отторжения, разве что некий протест, что все происходит слишком быстро, правда это до тех пор, пока Вадим не углубил поцелуй, проникая языком в мой рот. Обнимаю его за плечи, скорее от желания унять дурацкую дрожь в руках. Но какое же я испытываю облегчение от того, что все это приятно. Приятно! Да, ноги плохо держат и собственные пальцы напоминают всем известную болезнь, но мне приятно! Приятно! Сейчас я не слышу ни играющую музыку где-то на заднем фоне, ни собственные удары сердца, не думаю о том, что плохо целуюсь, и уж тем более забываю, что целующий меня мужчина-гадский маньяк. Сейчас я исключительно наслаждаюсь, своей впервые возникшей за столько лет, нормальностью…

Глава 18

Стоило мне только отпрянуть от Вадима, к счастью, не от того, что захотелось сделать привычное дело, а по банальной причине нехватки воздуха, как я начала смеяться. Клянусь, смех вырвался сам собой, он не злой и не истерический, наоборот, это скорее облегчение. Правда, со стороны это реально выглядит не так, как в моей голове, судя по растерянному лицу Вадима. Да, рано я подумала о собственной нормальности. Как это может воспринять мужчина, тем более… такой как Вадим? Мысленно заставляю себя прекратить издавать льющиеся из моего рта звуки и уже хоть что-нибудь произнести вслух.

— Это все так… блин… странно, — начинаю я. — Тебе почти сорок. Ты не красавец и абсолютно точно с какой-то патологией. Я бы сказала не одной, но почему-то… Черт, это просто необъяснимо, и еще этот поцелуй…, - тру руками виски и стоит мне снова взглянуть на Вадима, как я начинаю понимать, что произнесенные мной слова можно трактовать совершенно по-другому.

— Не красавец. Старый, больной хрен, который я так понимаю еще и не умеет целоваться, — зло бросает Вадим, меняясь в лице. — Браво, Леночка.

— Я не это имела в виду, — поспешно добавляю я, уставившись на руки Вадима.

— Знаешь кто ты, Лен?

— Видимо кто-то с не очень хорошим словом.

— Ты стерва обыкновенная, — подытоживает Вадим, сжимая кулаки.

Подходит к дивану, забирает свой мобильник и, не смотря в мою сторону, быстрым шагом идет в прихожую. Как в каком-то сопливом фильме мне хочется крикнуть «не уходи», но я тут же одергиваю себя, понимая, что, во-первых, он реально зол, во-вторых, мне самой надо проанализировать, что за хрень творится со мной. Стою как бедная родственница, наблюдая за тем, как крупногабаритная особь, по имени Вадим, надевает ботинок. И только, когда дело доходит до второго ботинка, Вадим с брезгливым выражением лица скидывает его с себя, ловко поднимает и подносит к носу. И сразу становится все понятно. Ну, Нюша!

— Где этот шерстяной гондон?! — скидывая второй ботинок с ноги, зло бросает некогда доброжелательный Вадим.

— Тогда уж гондониха.

— Чего?

— Того. Тебе нагадила моя кошка. Она девочка, а не мальчик.

— Она не похожа на девочку. Зассыха-гондониха.

— Ты тоже не похож на мальчика, но все же им считаешься.

— Что ты сейчас сказала? — наклоняясь близко к моему лицу, еле сдерживаясь, шепчет Вадим.

— Я не это имела в виду, — отчаянно произношу я, прекрасно осознавая, что действительно перешла границы, которые нельзя переходить, даже таким как я. Он может прихлопнуть меня одной рукой без каких-либо усилий, но вместо этого Вадим резко наклоняется вниз, скидывает второй ботинок в сторону и вот так, в одних носках, открывает входную дверь. Выходит за порог и только у лифта резко разворачивается ко мне и, улыбаясь ехидной улыбкой, бросает:

— Спокойной без поносной ночи, Леночка. Передавай привет, Говнюше, — подмигивает мне сначала одним, затем другим глазом в привычной идиотской манере и заходит в лифт.

И только через час, лежа на диване и смотря в потолок, я поняла, что имел в виду этот гад. Вадим совершенно точно накормил Нюшу курицей. Вот только он это сделал по незнанию, а я говорила не в бреду. И если бы не произнесенные мной дебильные слова, он бы точно не ушел и никогда не признался бы в том, что сделал. Наверное, остался бы на ночь любыми возможными путями, чтобы собственноручно убирать кошачьи «подарки», чтобы я ничего не заподозрила. Усмехаюсь сама себе и осознаю, что несмотря на недавнюю эйфорию от своей нормальности, на душе самым настоящим образом паршиво. Я испытывала колоссальное сожаление. Да, именно так. Хуже всего, что все испортила в очередной раз именно я. Не срыгнула, так ляпнула языком. Молодец, Карасева. Просто умница.