С окраин империи. Хроники нового средневековья

Теперь за помощью обращаются не к вышестоящему по должности или иной иерархии; помощь ищут, исходя из соображений престижа и реальной возможности давления. Коломбо приводит в пример восстание в нью-йоркских тюрьмах в октябре 1970 года, когда представитель законной власти, мэр города Линдсей мог действовать только призывами к благоразумию, а переговоры велись сначала между заключенными и охранниками, а потом между журналистами и тюремными властями при действенном посредничестве телевидения.

4. Вьетнамизация территории

В игре этих частных интересов, которые сами всем руководят, достигают компромиссов и поддерживают баланс сил благодаря услугам частной полиции и наемников, а также имеют собственные укрепленные центры для сбора сил и защиты, мы становимся свидетелями того, что Коломбо называет прогрессирующей вьетнамизацией территорий[355], по которым маршируют новые ополченцы (а как еще назвать новоявленных минитменов[356] и «черных пантер»[357]?). Попробуйте приземлиться в Нью-Йорке на самолете компании TWA[358]: вы попадете в совершенно частное владение, в отдельный храм, который не имеет ничего общего с терминалом Panamerican. Центральная власть, которая ощущает весьма интенсивное давление со стороны TWA, обеспечивает компании более быстрое, чем остальным, паспортно-визовое обслуживание. Если вы летите компанией TWA, вы пройдете в США все формальности за пять минут, с другими компаниями вы потратите на это час. Все зависит от летающего феодала, которому вы доверитесь, и «королевские посланцы» (которые также наделены властью идеологически карать или миловать) позволят одним избежать отлучения от церкви, а в отношении других будут догматически непреклонны.

Можно и не ехать в Америку, а посмотреть, как изменился внешний вид центрального зала какого-нибудь банка в Милане или в Турине, или оценить, пытаясь войти в здание RAI, итальянской телерадиокомпании на проспекте Мадзини в Риме, какую сложную систему контроля, созданную внутренними службами безопасности, необходимо пройти, прежде чем твоя нога ступит на территорию великолепно укрепленного замка. Пример заграждений и полувоенного режима на фабриках также является у нас делом обычным. При таком положении вещей полицейский на своем посту не так уж и нужен, он олицетворяет символическое присутствие власти, которая иногда может превращаться в действующую; однако, как правило, своих наемников хватает. Если же еретическая крепость (вспомним Государственный университет в Милане с его свободной территорией, обладавшей привилегиями «де факто») становится помехой, центральная власть вмешивается, чтобы восстановить авторитет Государства; но если взять превращенный в цитадель архитектурный факультет в Милане, центральная власть вмешалась только тогда, когда господа феодалы различного толка, промышленность, газеты, городское отделение Христианско-демократической партии решили, что цитадель следует взять приступом. Только тогда центральная власть заметила или сделала вид, что верит, что ситуация была незаконной уже несколько лет, и предъявила обвинение совету факультета. До тех пор, пока давление крупных феодалов не стало невыносимым, это небольшое поместье заблудших тамплиеров или эта обитель беспутных монахов имела возможность заниматься своими делами, со своими правилами и постами, или со своим развратом[359].

Год назад один итальянский географ, Джузеппе Сакко, подробно показал, как в городе развиваются средневековые черты. Некоторые меньшинства, не желая интегрироваться, образуют кланы, и каждый клан выбирает район, который становится его центром, часто недоступным: вот вам и средневековый квартал – «контрада» (Сакко преподает в Сиене). Клановый дух возрождается также и в среде состоятельных горожан, которые под впечатлением мифа о природе уезжают из города в зеленый район, город-сад со своими супермаркетами, создавая другие типы микросоциумов.

Сакко также подхватывает тему «вьетнамизации» территорий, которые становятся ареной постоянных вспышек напряженности из-за разрыва соглашений: среди ответных мер властей – тенденция к децентрализации крупных университетов (своего рода попытка укротить студенчество), чтобы избежать опасных массовых скоплений. В такой обстановке перманентной гражданской войны, определяемой борьбой противостоящих и не имеющих центра небольших группировок, города все больше будут похожи на то, что мы можем видеть сейчас в некоторых местах Латинской Америки, привыкших к городской герилье, «где о раздробленности общества красноречиво свидетельствует тот факт, что консьерж в жилом доме обычно вооружен автоматом. В таких городах общественные здания кажутся крепостями, а некоторые, как, например, президентские дворцы, окружены каким-то подобием земляного вала, защищающим их от атак гранатометов».