С отрога Геликона

– Мне он ничего не рассказывал, – проворчала Андромеда. Этот вопрос внучки волновал ее саму. Она знала его с юности как очень умного и рассудительного мужа, который почти всегда делился с ней мыслями по столь важным вопросам. Алкмене же еще только предстояло это узнать, но умом она уже хорошо понимала, каково это может быть, когда причина на самом деле есть, но рассказать о ней не представляется возможным. Она не по годам всерьез задумалась о том, какой важности решение вынашивал наверное дед, раз даже с верной и любимой Андромедой не смог посоветоваться. Какая-то тревога охватила ее, но не надолго…

Алкмену уже клонило в сон, но окончательно уснуть ей не давали уж очень активные в этот час движения малыша. Тогда она вспомнила о другой своей заботе последних недель.

– Бабушка скажи, а рожать – это больно?

– Да, больно.

– Почему боги устроили так?

– Не знаю, внучка, в мире много боли. Мужчины терпят ее на войне, а мы когда рожаем детей. Но наша доля более завидна: они с болью несут смерть, а мы – жизнь.

– Ты думаешь?

– Я не думаю, я знаю. Вот твой дед, зачем он затеял менять порядок наследования? Ты думаешь, он не понимает, что из-за этого будет война? Ни одна женщина, даже выпив столько вина, сколько он сегодня, не решилась бы так идти против установленного порядка.

Алкмена задумалась.

– Да, бабушка, ты права – сказала она и продолжила. – Я спрашивала Эгинету. Она говорит, от боли при родах нет никакого средства.

– Бедная моя Алкмена, – Андромеда подсела к ней и обняла ее голову, – тебе страшно?

– Немного.

– Ну не надо так. Эгинета – очень опытная женщина. Она будет тебе помогать. С ней ты можешь себя чувствовать в безопасности. Мы привезли ее с Крита, когда гостили там с Персеем, еще для твоей матери, так что она очень опытная, и тебя знает с рождения. Какое счастье, что она согласилась у нас остаться… А на самом деле, как хорошо, что и у Сфенела наконец-то будет ребенок. Мы с Персеем думали, он подарит нам внука первым, а он вон какой… до сорока лет дотянул… Иных из наших внуков уже и в живых нет… Алкмена?

Но Алкмена уже уснула. Глаза Андромеды наполнились слезами, хотя, казалось, она должна была бы выплакать уже их все без остатка. В мыслях она негодовала на мужа.

Глава 2.

О том, что видела во сне Алкмена и видела ли вообще что-то в ту ночь, когда уснула на обеденном ложе у Андромеды, ничего не известно. Однако, совершенно достоверно известно о другом ее сне. Это случилось через несколько дней. Алкмена проснулась от резкой боли в животе и едва переводила дыхание, что в ее положении было неудивительно и даже, напротив, ожидаемо. Но припоминание о том, как эта боль возникла, заставило ее разбудить Амфитриона. Она стала тихонько его тормошить и звать, но он сквозь сон отвечал ей что-то невнятное.

– Амфитрион, проснись, послушай меня, – обратилась она, наконец, к мужу в полный голос. Он открыл глаза. – Амфитрион, я видела в сне что-то невероятное.

– Алкмена, тебе нельзя волноваться, – он привстал на ложе, и Алкмена прильнула к нему. – Так что же ты видела?

– Амфитрион, скажи мне, ты ведь помнишь тафиев?

– Как же не помнить? Единственная битва, в которой я пока участвовал была с ними.

– Я тоже их помню, помню, как их вели на рынок. Я была тогда маленькой девочкой, но хорошо запомнила эти жилистые, загорелые тела. И вот теперь я увидела их снова во сне. Скажи, а с какой стороны они пришли?

– Мы потом выяснили, что их корабли стояли на Истме у Коринфа. Они прошли по долине между Немеей и Микенами, затем свернули ближе к Микенам, миновали их и оказались на краю нашей равнины, откуда уже виден был Тиринф. Дорогу им показывал Местор, брат наших с тобой отцов.

Алкмена резко вздохнула от испуга:

– Как же он связался с этими ужасными пиратами? Я и не знала.

– Наверное тебя сочли еще маленькой, чтобы рассказывать о таком. Он повздорил с дедом. А дед, ты же знаешь, улыбается только тебе, а с остальными суров и неумолим.

– Так слушай же, Амфитрион, я точно видела во сне тафиев, и пришли они оттуда, откуда ты сказал. Я видела и тебя, и моих братьев, и Алкея, и Электриона, дед стоял на холме возле самых стен еще с несколькими людьми. Вообще много было воинов, но самое удивительное, что я была среди них, без доспехов и без оружия, прямо в этом спальном хитоне. Представь, как же я испугалась, когда в нас полетели тафийские стрелы…

Алкмена рассказывала так, будто переживала сновидение заново. Амфмтрион хотел ее остановить, но как-то почувствовал, что то, что она рассказывает, действительно важно.

– И я вижу, – продолжала Алкмена, – что стрела летит прямо в меня, а деться мне некуда, я в плотном строю и щита нет, и тут я слышу, как мое имя выкрикивает женский голос. Я быстро поворачиваю голову в сторону и тут же назад, но, Амфитрион, этого мгновения достаточно, чтобы понять, что звала меня богиня… Высокая женщина в сияющих доспехах, а в глазах ее.... это трудно описать… ну словно… настоящая небесная синева. Все вокруг будто замирает в то мгновение, пока я смотрю на нее. Амфитрион, этого взгляда не забыть никогда....