С подлинным верно(Сатирические и юмористические рассказы)

— Скажите, почему вы так спаиваете всех? Вы что — комиссионные, что ли, получаете от «Главликерводки» или винтрестов?

Линякин повернул в мою сторону щелки своих глаз и некоторое время держал их без движения, из чего я заключил, что помещавшиеся в глубине щелок зрачки внимательно рассматривали меня; а затем он произнес:

— А как же иначе?.. Так надо. У всех так бывает… всюду…

«Конечно, — подумал я, — не у всех и не всюду. Но у очень многих еще сегодня считается, что отметить приятную дату можно только с помощью добровольных агитаторов за пьянство. Вот и ходят среди нас Линякины — барды и менестрели выпивки. И еще пользуются они репутациями „души общества“, „рубахи парня“, „незаменимого при веселье человека“… И хочешь не хочешь, а тебя заставляют согласиться с Линякиными: признавать громогласно и публично, что напиться до потери сознания — радостно и приятно».

А вы согласны с этим?

Счастливый неудачник

— Я хочу начать с того, товарищи, что выражу вам благодарность. За что? А за то, что вы не засмеялись при виде меня. Не так уж часто это бывает. Я про себя скажу только то, что лично я насчет моей внешности никогда не обольщался, не обольщаюсь и обольщаться не буду. Хотя с некоторых пор я мог бы задрать еще более нос кверху… Расскажу по порядку…

Был у меня товарищ по цеху — Коля Скворцов, простой слесарь-инструментальщик пятого разряда. А его на улице незнакомые девушки спрашивали:

— Извините, вы не киноартист? Мне кажется, я вас видела в каком-то фильме…

Вот что делает правильный профиль, плюс серые глаза, плюс утюженные брючки модного фасону. А по части брючек и галстуков Колька высоко держал знамя. Он говорил, бывало:

— В еде оборвусь, а сиреневый пиджак себе справлю!

Ну так куда же я против него могу?.. Я только повздыхаю при виде какой-нибудь девушки, а Николай уже провожает ее из кино домой, и идут так вот головами вместе— треугольничком, и разговор весь на букву «м»:

— Мррр… Мууррр… мррр-мрр-мрр…

И можете представить: аккурат три года назад мне Николай говорит:

— Хочешь, я тебя познакомлю с одной тут чудачкой? Зовут — Света… Пошли на скверик!..

Приходим. Я смотрю: идет просто фея. Ну да. Высокая, тонкая, волосы — врассыпную, ногти и губы натурального цвета… Как-будто она — тот же старорежимный ангел, только что без крыльев…

Ну, гуляем втроем, смеемся, шутим, кушаем мороженое. Проводили Свету. На другой день он меня спрашивает:

— Ну как — нравится тебе?

Я молчу — во-первых, из деликатности. Считаю, что Коля сам врезался в эту девушку, как самолет при аварии: носом по самое шасси. И еще молчу потому, что мне она понравилась аж до того… ей-богу, только вспомню про нее, внутри у меня что-то ёкает…

А Николай говорит:

— Ладно, знай мой характер! Я тебе дам адрес, напиши ей, чтобы она с тобой встретилась, ну, хоть в среду часов в семь…

Понимаете? Нет? Вот и я не понял ничего. Но уговорил он меня написать ей. И она пришла по моему письму. Опять мы гуляем втроем.

Потом еще и еще… И только через месяц я разобрался, в чем туг дело. Оказывается, Светины папа с мамой запретили Николаю появляться на горизонте. Даже письма от него изымались — по почерку. Тогда он придумал этот маневр: пишу я, а встречаемся втроем, плюс он уславливается еще о встрече тайком от меня…

Когда я его механику наконец понял, — верите ли? — я на целый квартал сделался пессимистом… Перестал выходить из дому куда-либо, кроме работы.

И вдруг через две недели я получаю письмо от Светы. Теперь уже она меня приглашает к киоску ширпотреба на площади у парка. Бегу к киоску, а Света уже там. И спрашивает робким голосом:

— Леня, ты давно видел Николая?

Вот тут я понял, что такое есть «перебои сердца», на которые жалуются старики.

Да, уважаемые граждане, пускай некоторые из вас мне сейчас скажут, что я поступил, как личность, не имеющая самолюбия и достойная красивого названия «лопух», — я все равно считаю правильным, что я согласился передать Николаю ее приглашение!

А чего я этим добился? Он один раз соблаговолил забежать на минутку к скверу, и то — под моим конвоем. Я оставил их вдвоем, сказав, что мне нужно срочно идти на лекцию по санитарии и гигиене. И, как говорится, отчалил в неизвестном направлении.

Начинается следующий этап: я встречаюсь один со Светой и, чтобы рассеять в ней то же самое настроение мировой скорби, которое пережил месяц тому назад, я перековываюсь на бурного оптимиста: рассказываю ей забавные анекдоты, танцую лезгинку, как говорится, соло и сам себе подпеваю: та-та-та-ти-та, асса! И вы знаете? — понемногу Света делается похожей на человека, «Людеет», как говорили в старину… Я уже готов праздновать победу — моральную, безусловно… А за это время Николай успел еще раз влипнуть в историю с другой девушкой и на всякий случай ушел с завода. Куда? Покрыто мраком неизвестности. Но однажды я встречаю его на улице. Он говорит мне:

— Вот — собираюсь уезжать на целину…

И всё. И разошлись. Но черт меня дернул сообщить об этом Свете.

А она, как услышала, всплеснула руками и кричит: