С Потомака на Миссисипи: несентиментальное путешествие по Америке

Наконец появляется сам «пророк». Он среднего роста, поджар, в хорошей спортивной форме. На нем костюм-тройка из светло-коричневого материала. Из-под рукавов торчат манжеты сорочки, в которые продеты золотые запонки стрелообразной формы. (Мы не забыли коснуться этого хобби Зиглара. Но всему свое время.) Зиглар подходит к черной грифельной доске, обычной, школьной, и пишет на ней мелом три слова: «Здоровье», «Счастье», «Богатство». Затем он расправляет складки американского звездно-полосатого флага, установленного рядом с доской, и предлагает каждому из присутствующих исповедаться, один за другим, вслух и ничего не утаивая.

И вот типичные «средние американцы» — один за другим — выкладывают Зигу свои боли и обиды, рассказывают ему о том, как не смогли поймать за хвост жар-птицу «американской мечты» и как им позарез хочется приобщиться к «богатой жизни». Зиглар слушает их с преувеличенным, наигранным вниманием, восхищается их красноречием и мудростью, хотя они косноязычны и ограниченны, аплодирует им. Для каждого исповедующегося он находит доброе слово, комплимент. У оратора, голос которого был еле слышен, он отмечает «красноречивую жестикуляцию». У другого оратора, стоявшего как чурбан, он обнаруживает «бархатный тембр голоса». Зиг умело разыгрывает роль мягкотелого учителя, ставящего любому и каждому одни пятерки, и аудитория, состоящая из одних «двоечников»-неудачников, постепенно проникается доверием к нему, как говорится, начинает клевать из его рук.

Наконец исповедь всех тридцати шести соискателей богатой жизни завершена. Слово берет сам «пророк». Он провозглашает крестовый поход против «негативизма» — против порнографии и дарвинизма, курения табака и марксизма, употребления алкоголя и коммунизма. Он призывает своих учеников отрешиться от этих «негативистских условностей» и обещает им «позитивное перевоплощение» с помощью курса «богатой жизни».

Разговаривая, оратор быстро передвигается по паркетному полу банкетного зала, покрытому красным ковром стреловидной формы, подходит то к одному, то к другому слушателю, роняет «многозначительные» фразы вроде: «Я такой оптимист, что готов броситься за Моби Диком в простой шлюпке», или: «Если вы желаете собирать апельсины, то не сейте картошку», гарантирует, что «через четыре дня вы начнете меняться буквально на глазах», и уже совсем как заправский фокусник обещает «деньги обратно», если этого не произойдет.

Но наиболее убедительный аргумент в колчане соблазнов Зига Зиглара — это он сам, его судьба, судьба человека, мечтавшего о бывшем в употреблении «шевроле» и разъезжающего ныне в новеньком, с иголочки «линкольн-континентале», судьба прозябавшего в глубинке Миссисипи провинциала баптиста-южанина, ставшего «светским» космополитом, налетавшим три миллиона миль, и мир посмотревшим, и себя показавшим, а главное — судьба американца, умудрившегося стать «важной птицей», не переставая быть «маленьким человеком».

Зиг Зиглар родился в 1926 году в фермерской Алабаме. Отец его, смотритель плантации, умер, когда Зигу было всего пять лет. Оставшаяся без кормильца семья перебралась в Язу-сити. А семья была большая — двенадцать детей и набожная, слабая здоровьем мать. Жизнь в Язу-сити не баловала Зига. С семи лет он пошел торговать зеленью с лотка. «Я был очень щуплым ребенком. Даже в полной ферме, будучи выпускником средней школы, весил не более ста двадцати фунтов. И думал я о себе как о маленьком парне из маленького городка, который всю свою жизнь будет искать маленькое счастье, — вспоминает Зиглар. — И ожидания мои были маленькими. Так, например, в моем представлении «роскошный отпуск» не простирался более двух недель. И представлял я его себе следующим образом: сидишь и едешь в машине так далеко, чтобы… вовремя поспеть домой».

Окончив школу, Зиглар ткнулся сначала во флот, затем в авиацию. Но в воздух так и не взлетел. Война окончилась, и он поступил в университет. Одновременно Зиг торговал сандвичами, чтобы платить за обучение. Но, по его признанию, ни наука, ни торговля сандвичами не привлекали его. Проучившись несколько месяцев, Зиг бросил университет и поступил на работу в «Веарвер алуминум компании в качестве коммивояжера по сбыту кухонной утвари — кастрюль, сковородок, чайников…

Начало было обескураживающим. Первые одиннадцать дней Зиглар тщетно звонил и ломился в двери потенциальных клиентов. Никто не изъявлял желания покупать его кастрюли и выслушивать его аргументы. Лишь на двенадцатый день счастье улыбнулось Зигу. Какая-то женщина купила у него сковороду. Он до сих пор помнит ее фамилию и адрес — госпожа Д. Фримэн, Индиана-драйв, и цену сковороды. «Поздно вечером, возвратясь домой, я ощутил себя самым богатым человеком во всем Вавилоне», — говорит Зиглар.

Но городишко Ланкастер, что в пятидесяти милях к северу от Колумбии, так же напоминал древний Вавилон, как Зиг Зиглар — его самого богатого горожанина. Сковороды и кастрюли ну никак «не шли», н почти три года наш герой щелкал зубами по непродажному алюминию. К тому же он обзавелся семьей. У него родился ребенок…