С праздником! Новогодние рассказы о любви

– Это само по себе имя, – улыбнулась Вита. – Мама меня так назвала… Хотя, конечно, не само по себе. У меня мама была литературоведом. И очень ей нравилась английская литература, прямо начитаться не могла! А в конце девятнадцатого – начале двадцатого века жила такая писательница, Вита Сэквилл-Уэст. Очень оригинальная была личность, журналист-садовод… Маме понравилось имя. Вита значит «жизнь». Вот она и решила, что раз уж я – значительная часть ее жизни, почему бы мне не зваться именем английской писательницы. – Она помолчала и добавила задумчиво: – Хорошо, что Шарлоттой не назвала.

Олег коротко усмехнулся. В полутьме Вита видела его руки, лежащие на руле, и широкое кольцо на среднем пальце правой.

– А что это у вас за такая куртка необыкновенная? Вы спортсмен? Я такие на спортсменах видела.

– Я лыжами увлекаюсь, – подтвердил он ее подозрения, и Вита порадовалась собственной проницательности. – Обычно улетаю кататься на Новый год, но сейчас по работе задержался. Поеду потом, на праздники.

– Это здорово, – сказала она искренне. – Хорошо, когда люди занимаются спортом! А я с лыж падаю. Когда в школе на уроках физкультуры мы в лес ходили, я в сосну однажды въехала, представляете? Стою, обнимаю дерево, одна лыжа по одну сторону, вторая по другую…

– Значит, у вас был плохой учитель. Если бы правильно научил, вы бы отлично катались.

– Ну, может быть, – легко согласилась Вита и махнула рукой: – Здесь направо. Почти приехали…

Ей теперь казалось жалко, что так быстро добрались. Почему-то нравился и этот простой разговор ни о чем (хотя, конечно, Олег почти ничего не сказал, это она вечно болтает), и еловый запах в машине, и общество. Но бесконечно кататься по поселку городского типа не выйдет. Чай не Москва.

– Вот у этого подъезда остановите, пожалуйста. И спасибо…

– Да ладно вам, – пробормотал лыжник Олег, – великое дело-то… Слушайте, так вы серьезно насчет этого пакета, да? Собрались по квартирам ходить?

– Ну да, – недоумевающе кивнула Вита, – я же сказала.

Она не собиралась ему пояснять, почему это сделает. Она и себе-то объяснять не хотела.

– Офигеть, – сказал Олег, как подросток. – Ладно. Завтра погоду обещают еще хуже. Хотите, я вас к старым домам подвезу?

– Нет, вы точно маньяк… – начала изумленная Вита, но он перебил, повернувшись к ней:

– Да никакой я не маньяк! Просто мне, как и вам, делать нечего и дома сидеть скучно. А тут такая… пионерская зорька. Или квест в компьютерной игре.

– Квест «найди бабушку», – пробормотала Вита. Такого предложения она не ожидала. И чего точно не ожидала, так это своей тайной радости, что он предложил. – Если вы всерьез, то, конечно, вдвоем будет интереснее. Спасибо.

– Тогда я заеду за вами… во сколько? Часов в десять?

– Часов в десять будет отлично.

Он кивнул, вышел и открыл Вите дверь. Вита выбралась на волю, едва не забыв пакеты. Она постояла немного, посмотрела, как машина, похожая на кита, ныряет в метель, а затем быстро пошла к подъезду.

Поселок городского типа Солнечный делился на четыре части.

В первой, заводской, шла размеренная рабочая жизнь. Там трудились не только местные, но и специалисты из Нижнего, приезжавшие в Солнечный автобусом или электричкой. Вита иногда на выходных отправлялась в «большой город», чтобы побродить по магазинам, – всего полчаса селедочной автобусной тесноты, и все радости мира к твоим услугам.

Вторая часть поселка, частный сектор, простиралась от заводов и до новостроек. Новостройки составляли часть третью, но пока незначительную. Грянул кризис, строительство следующих многоэтажных башен заморозили, и они торчали посреди поля, неприкаянные и словно обиженные. Вита их жалела.

Частный сектор ей нравился. Там можно было бродить по улицам и разглядывать дома: попадались и немолодые, деревянные, с резными наличниками и флюгерами с корабликами, и каменно-стеклянные особняки, плод фантазии озверевших архитекторов. Весной в частном секторе цвели яблони, июнь приносил сладкий липовый запах, в сентябре астры высовывали пушистые головы сквозь рейчатые заборы.

А еще были старые дома, как их называли местные жители. Вот этот район мало кто любил. Там сгрудилось несколько пятиэтажек, за которыми начинался пустырь, где тоже когда-то шло строительство – но его заморозили еще при советской власти. Остовы домов, поросшие березами, свалка под боком, тянущиеся вдаль унылые заборы, неизвестно что загораживавшие, – все это привлекало маргинальных личностей всех мастей. Вита не стала бы бродить там в сумерках, да и днем не стремилась. Иногда в старые дома ее приводили дела, и Вита стремилась поскорее уйти оттуда.

Из своего окна на шестнадцатом этаже она их видела – несколько крохотных коробочек вдалеке. Вчерашняя метель улеглась, ошиблись синоптики с прогнозами; небо прояснилось, стало глубоким, колокольчиковым, нежным. Снег сиял так, что глазам становилось больно. Вита пила кофе, смотрела на поселок и думала.