С праздником! Валентинов день

Жанна заметила его, когда он выходил из подъезда. Она встрепенулась, поправила шапку, засуетилась и, как мне показалось, немного покраснела. В этот момент в коляске сквозь сон всхлипнула моя девочка, я склонилась над ней, поправляя шапочку и одеяльце, и подняла глаза, когда Костик уже приближался. Он шёл развязной походкой, засунув руки в карманы чёрных брюк, в расстёгнутой куртке и без шапки. Жанна с нежным укором сказала, что на улице морозно. Костик рассмеялся звонким нагловатым смехом (так смеётся человек, который всех обманул), бросил дежурную фразу о горячей крови и посмотрел на меня в упор. Взгляд у него был острый, как лезвие, казалось, он рассекает на тебе одежду. Костик имел правильные черты лица. Казалось, вытачивая это лицо, природа стремилась сохранить кавказскую брутальность, но аккуратно избавилась от грубых форм, размягчая его плавностью линий. Волнистые тёмно-каштановые волосы, большие чёрные глаза, прямой нос, идеально встроенные губы – ни в одной черте не было нарушения пропорций. Что и говорить, прекрасная инженерия лица! Да что там говорить – Костик оказался красавцем. Когда он ушёл с пакетом, я спросила Жанну, на сколько лет муж моложе её. Оказалось, на два года.

Весной у Николая был день рождения, и Жанна пригласила меня на праздничный обед. Заранее извинялась, что мало места, что коммуналка и что в комнате сто лет не было ремонта. Комната у них оказалась длинная, как пенал. По одной стороне тянулась «стенка» образца восьмидесятых с металлическими виньетками на стеклянных дверцах, по другой стояла традиционная троица кресло-диван-кресло. Возле окна – раскладной стол, возле входа – шкаф для верхней одежды. Люстра в стиле «брежневский ампир» занимала полпотолка. Я спросила у Жанны, как же они ходят по комнате, когда разложены диван и кресло, она ответила: никак.

Сейчас же Жанна разложила стол (подняла одну половинку) и накрывала, бегая в общую кухню за салатницами и приборами. Она преобразилась: накрасилась, распустила волосы, надела короткую юбку, шёлковую блузу и даже туфли на шпильке. Ноги у неё были стройные и длинные, как у циркуля. Она бегала в общую кухню, резким кивком отбрасывая волосы за плечи. Я заметила такую вещь. Если женщина не наделена природной красотой, но имеет признаки, списанные с эталона, многие принимают имитацию за подлинник. Довольно часто рядом с представительными мужчинами наблюдаю длинноногих стройных блондинок с ухоженными волосами, длинными накладными ресницами, яркими губами. Атрибуты подиумных образцов придают женщине такую непоколебимую уверенность, что в её неотразимость начинают верить и окружающие. А убери всю эту маскировку, сними с полуметровых каблуков, состриги нарощенные волосы, удали встроенные ресницы, одень в простую одежду – и разлетится вдребезги её эталонная красота.

Жанна в тот день нарядилась в красавицу. Единственный провал – макияж. Глаза она обвела толстым карандашом, вытянув уголки к вискам, будто собиралась играть Лису Алису в детском спектакле, да и с бровями перестаралась – они виднелись из-под чёлки унылым чёрным домиком, так что ей заодно можно было сыграть ещё и Пьеро.

Ела она спешно, но изящно. Глядя на Жанну, я поддалась желанию подражать её манерам – элегантно жевать, аристократично промакивать губы салфеткой, держать нож и вилку, приподняв мизинцы. При этом Жанна умудрялась много рассказывать. Про свекровь, про двоюродную сестру Лейлу, про нервного отца, который мог швырнуть в неё тарелкой, если Жанна плохо помыла посуду, про свою аллергию на чёрный шоколад, про тётю Розу, соседку по коммуналке, которая наводит на них с Костиком порчу.

Мы выпили немного коньяка. Жанна включила радио «Ретро FM» и потащила меня танцевать. Движения её оказались плавными и эротичными, но несколько старомодными. Так танцевали на вечере встречи с выпускниками те, кто закончил школу лет на десять раньше нас.

Мне танцевать не хотелось. Я взяла за руки наших малышей, и мы вчетвером несколько песен подряд водили хороводы, теснясь и стукаясь локтями в стеклянные дверцы «стенки».

Костик был на работе в ночную смену. С полки на нас смотрел его фотопортрет в рамке. Он в милицейской форме и фуражке целился пистолетом в объектив. «Джеймс Бонд?» – спросила я Жанну. «Какой у меня мужчина!» – причмокнув, сказала она, подражая тону и акценту кавказцев, торгующих на рынке.