С привкусом пещерной соли

— Ты себя боишься и не отпускаешь. Той части, которая под вывеской «Долг». Она для тебя слишком тяжелая. Ты поэтому и меня боишься, потому что на самом деле ничем от меня не отличаешься, — прошептала она и наконец, отключилась.

Глава 14. Время перед банкетом

Утро после «телепатического общения с пещерными духами», а скорее после вызванных непонятным источником галлюцинаций, оказалось совсем таким же, как с похмелья: чугунная тяжесть в ногах, едкое жжение в животе и пустая голова. Так сразу осознать вчерашнее и главное, свое собственное поведение оказалось невозможно. Наташка открыла глаза — потолок комнаты ничем не отличался от того зеленоватого, который располагался над ее кроватью, разве что освещение непривычно яркое, совсем дневное.

Она провела рукой по простыне и не ощутила ни малейшего дискомфорта, который прежде появлялся каждый раз при попытке расслабиться в любом месте за пределами собственной квартиры. Тогда, видимо, из-за нарушенного ночью иммунитета и ослабевшей брони в Наташкину голову пришла одна удивительная мысль. Она хотела остаться в этой кровати. Не одной. Она хотела оказаться тут вместе с хозяином комнаты и чтобы сверху нависал не потолок, а его взволнованное лицо, и придавливало к кровати не одеяло, а его тело.

Она хотела его в самом примитивном смысле этого слова.

И даже сил сопротивляться желанию не осталось. Все, что удалось сделать Наташке — так это сесть на кровати и осторожно спустить ноги на пол.

Дверь распахнулась от толчка и в комнату вошел Гонза с подносом в руках. Наташкин взгляд тут же прилепился к его лицу. Гонза выглядел отлично — выспавшийся, свежий и бодрый. Он успел побриться и где-то раскопать идеально выглаженную футболку, что смотрелось странно благодаря тому, что футболка была дешевой и ношеной. Наташку всегда бесила необходимость выглаживать ткань, особенно те труднодоступные места, которые выглаживать все равно что подковать блоху, и она не могла понять, с какого перепугу кто-то станет тратить столько времени и сил на приведение в порядок того, что изначально привести в приличный вид невозможно.

Гонза, однако, такими вопросами не заморачивался. Поднос, на котором стояли две большие кружки, сахарница и накрытое салфеткой блюдце с бутербродами он нес так торжественно, будто собирался вручить Наташке, как медаль герою, с максимальными почестями.

При виде Наташки Гонза остановился и широко улыбнулся.

— Подумать только! Сто лет не приносил женщине завтрак в постель, — сообщил Гонза, отворачиваясь и пристраивая поднос на небольшой столик.

Его коротко стриженный затылок выражал не меньше восторга, чем лицо.

«Вот и все, — обреченно подумала Наташка. — Вот и влипла…».

Больше всего пугало чувство единения, оставшееся после их ночного разговора. Обманчивое чувство, которое грозит вылиться в сплошные неприятности.

— Колбасу не завезли, поэтому бутерброды с сыром. — Гонза жестом фокусника сдернул с тарелки голубую салфетку. — Тададам! Ну чего ждешь? Вставай уже. В постель — это не значит, что надо крошить хлебом на простыни.

— Гонза, — Наташка встала на ноги и выпрямилась. — У тебя есть женщина?

Он тут же замер, осторожно опустил салфетку обратно.

— Какая?

Наташке захотелось ему врезать. То ли за отсутствующий вид, который он принял, то ли за собственную боль, накатившую, когда его лицо растеряло безмятежность и озорство, становясь прежней маской.

— Женщина, с которой ты спишь, — упрямо процедила Наташка сквозь зубы.

— Да, — без промедления ответил Гонза, вытягиваясь напротив. Так они и стояли — прямые, со вздернутыми подбородками и крепко сжатыми губами.

— Одна?

— Да.

— Почему я ее не видела?

— Она приходит тогда, когда нам обоим хочется встретиться.

Наташка медленно выдохнула, отворачиваясь. Неужели она и правда считала, что между ними возможна какая-то связь?

— Очень удобно, правда? — привычка удерживать в голосе изрядную долю сарказма, к счастью, не подвела. — Все мужчины предпочитают такие отношения — захотелось, встретились, пообщались, разбежались в стороны. Простое удовлетворение естественных потребностей. Никаких тебе обязательств, никаких привязанностей, чужих проблем и радостей. Современно и комфортно.

— Нас обоих это устраивает. Я не скрывал, что ничего большего не планируется. Да ей и самой больше ничего не нужно.

— Ну конечно, ты же у нас честен до зубовного скрежета. Наверняка все сразу расставил по местам! И, конечно, выбрал себе полную дуру, которая готова и на объедки бросаться, только бы не одной.

Наташке даже стало ее жалко. Сколько она навидалась таких неуверенных в себе слабых баб (слово женщина к ним неприменимо), которые судорожно держались за какого-нибудь морального садюгу, свято веря, что лучше такой мужик, чем вообще никакого. Которые ради ласкового слова горы свернут. И навидалась не меньше тех, которые, прибитые телевизионной свободой отношений, рады хотя бы тому, что мужик готов встретиться с ними больше одного раза, пусть и без намека на серьезные отношения.