С пылью в глазах

Парень успел познакомиться почти со всей бригадой до начала рабочего дня. Помощниками Тэсфайе были четверо крепких самцов, у которых хоть и не было образования строителя, но могли крепко держать шуруповёрт и отличали электроды от бенгальского огня. Хегли не сразу запомнил их по именам, потому что они называли друг друга по-разному. Неизменным был только Готто, которого, несмотря на приличную разницу в возрасте, все называли только по имени.

Бригада приступила к работе не сразу – сначала прошёл обряд крещения чаем. Причём каждый день был крещён таким образом.

Готто сразу представил внука как будущего начальника «стада». Стадом назывались два друга доркаса, которые были ненамного старше Хегли, но слабые жизненные позиции словно уступали на пару лет, афганский лис с множеством протоптанных путей и пластичным языком и полноватый пекарь с ртом наподобие вечного двигателя, работающего на кислороде. Из разговоров и шуток Хегли уловил общую закономерность для всех – каждый строитель был из Пустыни, с близлежащих земель Оазиса, но не с самого города. Это в стиле Готто.

Вот уже неделю бригада занималась стенами офисов, прикручивая к ним двойной слой гипсокартона. Фланнаган проходил практику на стройке ещё в прошлом году и приходилось делать тоже самое. Только использовать по минимуму инструментов. В руки Хегли попали простой карандаш с плоским стержнем, рулетка на пять метров и канцелярский нож с чуть поржавевшим лезвием. Всё остальное, необходимое больше для удобств, чем для самой работы, парню приходилось мастерить самому. Ему приносили размеры нужных кусков, а там уж молодой и неопытный импала должен был разбираться самостоятельно. В качестве подставки под нож он вырезал из треснувшего листа неширокую полосу на всю длину.

Ему хотелось заставить деда гордиться им, поэтому работу старался выполнить и качественно, и быстро.

Работа шла в темпе, не теряя своего напора. Трудолюбие всей бригады подчеркнулась за первые часы – никто не стоял без дела и минуты. Один из доркасов говорил по телефону, зажимая зубами несколько шурупов, одновременно держал целый лист гипсокартона коленями и прикручивал его к стене шуруповёртом.

Перерыв пришёл с обедом. Все уселись за самодельный стол из металлического профиля и с облегчением выдохнули. Стряхнуть гипсовую пыль с шерсти не мог только Готто, говоривший с пришедшим архитектором. Пекарь не мог не промолчать и сразу же отметил бесполезность планировщика здания, назвав того самым грубым словом. Собственно, это подтвердилось; архитектор пробыл на стройке не более пятнадцати минут и, сжав подмышкой барсетку, ушёл.

Хегли выпил горячего чаю и пошёл осматривать типографию. Небольшие офисы с узкими проходами занимали весь третий этаж здания. В них ничего не было, кроме криво поставленных пластиковых окон и сделанного на совесть реечного потолка. Вместо совместных стен с проходами в офисах были панорамные окна с защитной плёнкой, отклеившейся и завёрнутой в углах. Пол усыпан пылью из гипса, как мягким декабрьским снегом, стружки картона забились в щели. Стройка не бывает чистой или ухоженной, как и сами строители в работе.

Фланнаган чуть ли не засыпал от бездействия и истощения. Несколько ночей с редким сном и работа выдавили из него последние силы. Глаза словно прибавили в весе пару тонн, а тело лишилось скелета. Хегли прилёг на стопку с гипсокартоном и на минутку уснул.

Но и во сне голова не могла выключиться. Парень вспомнил про Тень, который обещал самостоятельно найти его. Он думал о нём, как о бывалом диверсанте «Грозы», по здоровью лишившимся места в «Критерии», как о мощном самце с чистыми пустынными корнями и твёрдыми намерениями. И тем не менее Хегли сомневался в своём представлении. Альфа по виду был с Юго-Запада, Молния и сам Гром – с Юга, да и не были они внешне столь убедительны, хоть и являлись крепкими орешками в своём деле. Под стереотип Фланнагана подходил тот же Берсеркер – координатор «Грозы». Но Тень был тёмной фигурой, который за три года, что вёл своего единственного диверсанта по мрачному пути не показал своей морды.

В сон вторглась и Мишель – совсем ненадолго, но ярко. Она, улыбаясь, смотрела в глаза Хегли, без слов звала его за собой. И парень хотел пойти, шагнуть к ней, но ноги застыли, не слушались, словно завязли в бетоне.

Готто разбудил внука сразу по окончании перерыва. Работа продолжилась с прошлым стремлением сделать всё качественно и быстро.

Хегли считал минуты до конца дня. Ему не хотелось видеться ни с Тенью, ни с кем-либо ещё. Одно желание двигало им – выспаться, восполнить высушенный резервуар энергии. Но Фланнаган, привыкший к бессонным ночам, терпел, пытался устоять на ногах и работать.