С.С.С.М.

Мистер Свинстон — два метра на полтора, наглый взгляд, шляпа горчичного цвета и слишком сильный запах одеколона — встал, почти загородив собой большое круглое окно, из которого открывался лучший вид на Манитаун. Тайное совещание капиталистов, как и обычно, происходило на верхнем этаже самого высокого в городе небоскреба.

— Мистер Кирпичников! — важно сказал главный буржуй. — Все мы, скромные слуги демократии, рады приветствовать вас, героического борца с тоталитарным коммунистическим режимом и друга Крылолета Буерова, долгие годы бесстрашно сражавшегося за мир во всем мире и подъем курса шиллинга! Позвольте от имени всех друзей человечества выразить восхищение вашей беспримерной самоотверженностью, проявленной в ходе операции по уничтожению опаснейшего провокатора и врага мирных ангеликанцев Джона Джонсона! К сожалению, в этот раз операция не удалась. Но каждая новая попытка приближает нас к установлению всемирной демократии и полного контроля над источниками нефти! Браво, Кирпичников!

Буржуи захлопали. Рассевшиеся вокруг овального стола, за которым поместился и Краслен, все они были при параде: в черных фраках и цилиндрах, с непременными золотыми цепочками на внушительных животах, надушенные, напомаженные, набриолиненные. Присутствовал на этом синедрионе и Памперс. Краслен сразу заметил его недовольную физиономию, украшеную новым моноклем. Физиономия стала еще недовольнее, когда Свинстон произнес:

— Примите наши извинения, мистер Кирпичников, за то, что не все из нас были сразу осведомлены о вашей миссии и не оказали вам нужного приема в соответствующий момент. Просим прощения также за не вполне приятный для вас способ, которым нам пришлось воспользоваться для установления контакта.

Повисла пауза. Кажется, нужно было что-то ответить.

— Ерунда, мелочи, — как можно непринужденнее сказал Краслен. — Какие могут быть обиды между своими людьми…

Свинстон расплылся в улыбке:

— В наш безумный век так мало самоотверженных и бескорыстных служителей демократии, которым чужды личные амбиции, мистер Кирпичников! Как же я рад, что имею возможность познакомиться с таким человеком.

— Хватит рассыпаться в комплиментах, Свинстон, пора перейти к делу! — прервал льстивого оратора один из капиталистов.

— У нас мало времени! — добавил другой.

— У Шпицрутена оживин, шахтеры угрожают стачкой, Колбасье заменен на Мореля, в чертовой Краснострании опять, как назло, перевыполнен план по свинооткорму, Чертинг что-то корчит от себя, газеты совершенно отбились от рук, а мы тут сидим и рассуждаем! — выпалил еще один — противный, краснолицый и небритый.

Лицо Свинстона стало серьезным.

— Есть какие-нибудь новости от наших агентов в Брюнеции? — сухо спросил он.

— Лиззи застрелилась, Брук не выходит на связь, Вирджиния в больнице с обширными укусами, Мэри не может сидеть после первой разведоперации… И никаких новых сведений.

— А Бриттани? Она не может подвести, она же ветеран Империалистической, еще к Красностранскому царю, помнится, подкладывали…

— Бриттани уходит в монастырь.

— Проклятый Шпицрутен!

— Может быть, отправим к нему мальчика?

«О, нет! — в ужасе подумал Краслен. — Ведь не за этим же меня сюда пригласили?!»

Раздалась спасительная реплика:

— Вы занимаетесь ерундой, мистеры! Действовать надо не таким примитивным способом! И лучше не иметь дела с этим сумасшедшим, у него же каждый день новые фокусы. Необходимо внедрить агентуру в брюннский генералитет и создать там партию войны с С. С. С. М.! Подтолкнем Шпицрутена к мысли о том, чтобы напасть на Красностранию, а сами будем сидеть и наблюдать, как эти тигры пожрут друг друга!

— Вот именно! — раздался другой голос. — Давно пора оставить эту постельную разведку и перейти к решительным действиям! Где это видано — ни одной крупной войны за столько лет?! У меня все склады забиты фугасными бомбами…

— А у меня баллонами с ипритом! — зазвучал третий голос.

— А у меня солдатскими шинелями! — послышался четвертый. — И что прикажете делать? Продаж никаких, платить портнихам нечем, бездельницы только и знают, что устраивать стачки и кричать о равноправии женщин! Пробовал перестроиться, шить дамские пальто, но из-за этого паршивого кризиса ни у кого нет на них денег! Если война не начнется в этом году, господа…

— …Если война не начнется через месяц, мы пойдем по миру! — завершил пятый.

— Дредноуты «Свобода» и «Демократия» уже двадцать лет киснут на приколе, — напомнил шестой капиталист. — Еще немного, и их придется сдать в металлолом. Подумайте, какие убытки!

Буржуи возбужденно загудели.

— Надо принять меры! — доносилось до Краслена.

— Пусть они пожрут друг друга!

— Наведем там демократию!

— Подъем патриотизма, вот что нужно! А то больно распоясались рабочие!

— Иприт гниет на складе!

— Вы болваны, — сказал Памперс.

На секунду все замолкли, пораженные.

— Ха, Рональд, — усмехнулся краснолицый. — Ты боишься, что, когда война начнется, перестанут покупать твое мороженое! Ясно! Но, приятель, ведь его и так не покупают!