С.С.С.М.

— Поэтому я подумал, что нашим ученым нельзя мешать ставить эксперименты, какими бы безнадежными те ни казались. Кто знает, может, скоро их вознаградит сам канцлер… А может быть, они поймут, что оживление невозможно, и бросят эту затею.

— Никогда! — Заборский засверкал глазами. — Мы подарим фашистам бессмертие, чего бы это ни стоило!

— Шизоиды, настоящие шизоиды… — пробормотал владелец инструментов.

— Шизоиды — это элементы, бесполезные для общества, — поправил Краслен. — А мои друзья стараются ради Империи.

— И где вы только взяли эту покойницу… Да еще с такими страшными ранениями…

— Купили в концлагере, сколько вам повторять, доктор?! Разве вы не знаете, где современные исследователи запасаются человеческим материалом?

— Желаете кофе, герр Майнеке? — вставила женщина.

— Да, спасибо. Да-да… Я все понял… — Врач вытирал руки. — И все-таки вы решительно сумасшедшие! Не знаю, что и думать! Так хорошо уметь оперировать и верить в то, что зашитый труп может просто так взять и воскреснуть! Бред какой-то… Зря я сюда пришел…

— Вот именно, зря! — вставил Вальд. — Могли бы просто прислать инструменты и не беспокоиться.

— Я не могу доверить инструменты неведомо кому! Вы разве не слышали, что творят рыжие в округе?

— А разве их вопрос еще не окончательно решен? — спросила хозяйка, вручая врачу чашку кофе.

— Что? Окончательно? Как бы не так! Вы, я вижу, совсем ничего не знаете! Вчера орава рыжих напала на фармацевтическую фабрику в Клоппенбергене! Они перебили безоружных охранников, надругались над работницами, вылили всю касторку и заложили в здание бомбу! Она не взорвалась только благодаря доблестной полиции! Удивительно, до чего доходит ненависть этих выродков к брюннскому народу! Теперь, когда мы ведем войну, они пытаются лишить лекарств наших раненых, отнять надежду у наших больных детей! И кто-то еще продолжает считать, что рыжие не опасны?!

— Откуда вы знаете, что это были именно рыжие, герр Майнеке?

— Что значит «откуда»?! По радио сказали! А кто это еще мог быть, по-вашему?! Думаете, мы имеем дело с единичным нападением? Как бы не так!!! Это заговор, уверяю вас, заговор!!! Я уже предупредил знакомого аптекаря, чтобы закрыл лавку!!! Рыжие против нас, они повсюду, повсюду!!! Они…

Доктор неожиданно обнаружил чашку кофе в своей руке. Выпил залпом, успокоился, замолчал. Потом добавил:

— Эта девка… она рыжая, не так ли? Я надеюсь, если она вдруг и в самом деле оживет… Вы же этого так не оставите?

— Нет, разумеется нет! — хором заверили его все.

— Вот и хорошо. Что ж, фрау Шлосс, позвольте откланяться! Надеюсь, вы не пожалеете, что пригласили к себе этих… как вы сказали?.. да, родственников покойного мужа! Итак, всего доброго! Не забывайте, что я вам говорил о долге брюннской женщины! Как только надумаете — доктор Майнеке будет к вашим услугам.

С этими словами беспокойный гость удалился.

— Что это еще за долг брюннской женщины? — спросил Кирпичников, когда стихли шаги на лестнице.

— А, глупости… Майнеке уже который год не дает мне покоя с этим долгом! Шпицрутен сказал, что каждая чистокровная брюннская женщина должна иметь по крайней мере четверых детей от чистокровного брюннского мужчины. Жена Майнеке ими уже обзавелась, а я, как видите, нет. Вот он и предлагает свои услуги… Однако вы, товарищи, разыграли перед ним неплохой спектакль!

— Хотелось бы надеяться, — буркнул Кирпичников. — Этот тип явился сюда абсолютно некстати!

— Я думала, удастся убедить его просто дать непрокат несколько инструментов… — виновато ответила хозяйка. — У нас не было другого способа раздобыть их так скоро. Вы же требовали немедленно…

— Товарищ Шлосс, вы поступили совершенно верно, обратившись к нему! — поспешил вставить Заборский. — Все мы крайне благодарны вам за то, что, рискуя жизнью, предоставили нам крышу над головой и не оставили без внимания просьбу скромных медиков!

— Я всего лишь выполняю приказ партии и счастлива, что могу послужить делу пролетарской революции! — отрапортовала фрау.

— Остается надеяться, что Майнеке поверил, что имел дело всего лишь с кучкой безумцев, фанатично преданных Империи, — завершил Юбер. — Только бы он не направился отсюда прямо в тайную полицию!

Кирпичников выглянул за окно. Типичный дворик спального района в брюннском городе: серый асфальт, серые противопожарные стены окрестных домов, закрывающие горизонт, серое небо. Несколько ниток с серым, застиранным бельем. Ни кустика, ни деревца, ни малейших признаков песочницы и прочих детских развлечений. Несколько луж с переливами нефти. Шарманщик, окруженный оборванными малышами (наверняка крутит какой-нибудь фашистский гимн). Нет, Майнеке не видно.

Когда Краслен обернулся, Заборский уже набирал в шприц оживина.

— И все-таки, товарищи, ума не приложу, что вы на самом деле намерены делать с этой покойницей? — спросила женщина. — Для чего она вам понадобилась?

— Вы сейчас узнаете, — ответил Гюнтер Вальд.

— Ну, с Трудом! — сказал Заборский и сделал укол в сердце.