С/С том 4. Заставьте танцевать мертвеца. Вечер вне дома. А жизнь так коротка!

Где-то в недрах дома раздавалось женское пение, и Говард подумал сперва, что это радио, но тут же понял, что это живой голос. Говард мало понимал в музыке, но легкое сопрано, звучавшее в доме, было необыкновенно красивым и в какой-то момент шеф полиции заслушался.

— Скажите, хозяину, — велел он, очнувшись, — что я пришел по очень важному делу.

— Нет уж, скажите ему это сами, — возразил Селиван. — Я не самоубийца, чтобы прерывать кудахтанье этой курочки.

Он жестом указал на коридор, ведущий в салон. Говард быстро прошел по коридору и остановился перед распахнутыми дверями салона.

О'Брайен раскинулся в кресле, полузакрыв глаза, а у рояля, возле открытой балконной двери, сидела стройная, красивая девушка. Шеф полиции окинул ее мгновенным профессиональным взглядом и отметил, что это блондинка с зелеными глазами, тонким лицом, высокими скулами, чувственным ртом, одетая в кашемировый свитер и клетчатые синие брюки.

Девушка пела арию, которую Говард когда-то слышал, но откуда она, вспомнить не мог. Говард стоял неподвижно и, не отрываясь, смотрел на девушку. До сих пор он считал самой красивой женщиной в городе свою жену, но эта незнакомка оставила Глорию далеко позади.

В конце пассажа девушка увидела нежданного гостя, вздрогнула, взяла фальшивую ноту и сняла руки с клавиш.

О'Брайен нахмурился и открыл глаза.

— Что с тобой? — спросил он и, проследив направление ее взгляда, заметил Говарда.

— Простите, что беспокою вас, — сказал тот, входя в салон, — но мне нужно сказать вам пару слов.

О'Брайен встал, кажется, ничуть не удивившись, хотя появление шефа полиции не могло не смутить его.

— Вы не должны были входить до окончания арии, — шутливо сказал он, подходя к Говарду и пожимая ему руку. — Музыка никогда не была вашим хобби, не так ли? Тем хуже. Мистер Говард, позвольте представить вам мою невесту мисс Доман.

Девушка встала и слегка улыбнулась, но во взгляде ее мелькнуло неудовольствие. Говарду даже показалось, что она опасается его.

— Ваша невеста? — удивленно сказал он. — Я этого не знал! Примите мои поздравления. А я-то думал, что вы на всю жизнь решили остаться холостяком.

— Просто я не спешил, — сказал О'Брайен, обнимая девушку за талию. — Но мисс Доман стоит того, чтобы ждать встречи с ней и дольше. Гильда, мистер Говард — очень влиятельный человек, и я хочу, чтобы вы стали друзьями.

— Ты хорошо знаешь, Сион, что твои друзья — это и мои друзья тоже.

— Отлично сказано! — рассмеялся О'Брайен. — Тогда почему у тебя такой нелюдимый вид? — и, не дожидаясь ответа, он повернулся к Говарду.

— Что вы будете пить?

— Но я… — Говард посмотрел на Гильду, а потом на О'Брайена, — я пришел по небольшому делу.

— Ты слышишь, дорогая? Дело!

— В таком случае, я оставлю вас, — сказала девушка, освобождаясь от руки О'Брайена. — Ты ведь недолго, Сион?

Она улыбнулась Говарду и вышла из салона.

Говард проводил ее восхищенным взглядом, пораженный формами, которые подчеркивали брюки и свитер.

— Она бесподобна, да? — спросил О'Брайен, который знал слабость Говарда к молодым красоткам. — А какой голос! — Он подошел к бару и налил два стакана виски. — Подумать только, когда я ее встретил, она пела в одном ночном кабаке. Но я уговорил ее серьезно заняться пением, и теперь она поет Моцарта. Ее слушал сам Франчелли и был в восторге. Он сказал, что из нее может получиться оперная дива.

Говард взял предложенный стакан и сел, поглядывая на О'Брайена.

— Он в хорошей форме, — подумал шеф полиции с завистью. — Сколько ему лет? Не меньше сорока. И подумать только, этот негодяй отхватил такую классную девушку, а кроме того располагает не меньше, чем десятью миллионами!

О'Брайен выглядел действительно совсем неплохо. Густые черные брови и тонкие усы придавали ему сходство с Мефистофелем.

— Так что же у вас за дело? — спросил О'Брайен, усаживаясь на спинку кресла и покачивая ногой, обутой в дорогой ботинок.

— Вам уже говорили о доме двадцать пять по Лессингтон-авеню?

О'Брайен поднял правую бровь.

— В связи с чем?

— Я выяснил, что этот дом принадлежит вам.

— И что же?

— Вчера вечером там была убита одна проститутка. Еще четыре квартиры в этом доме тоже заняты продажными женщинами.

О'Брайен сделал глоток, поставил стакан и закурил сигарету. Лицо его было совершенно бесстрастным, но Говард знал его достаточно хорошо для того, чтобы понять — мозг О'Брайена совершает лихорадочную работу.

— Пусть вас это не тревожит, — проговорил, наконец, О'Брайен. — Я все улажу. Кто эта девица?

— Ее звали Фей Карсон.

— У полиции на нее что-нибудь есть?

Говард покачал головой.

— Пресса в курсе?

— Будет в курсе через час или два. Я решил поговорить с вами заранее, чтобы у вас не было неожиданностей.

— Кто вам сказал, что здание принадлежит мне?

— Монтелли.

— Он слишком много болтает.

Говард сделал большой глоток, он нуждался в подкреплении. Только что О'Брайен, набитый своими подозрительными миллионами, словно мешок, признался, что ему принадлежит дом свиданий.

— Вы знали, чем зарабатывают эти женщины?

— Естественно, — О'Брайен нахмурился. — Нужно же им где-то жить? Кроме того, их не смущает цена за квартиру.