С/С том 8. Лучше бы я остался бедным. Выгодное дельце. Избавьте меня от нее

— Это ваше официальное заявление, мистер Лепски? Может, мне в таком разе обратиться за письменным разрешением к мэру? К вам поступали на меня какие-нибудь жалобы? Нет? Так в чем же ваши претензии? Не пытайтесь нарушить мое конституционное право на свободу передвижения. Я этого не люблю! Здесь вам не СССР! Я свободный гражданин свободной страны, которая носит имя Соединенных Штатов Америки!

Он сел в машину, врубил зажигание и отъехал.

Лепски, потеряв дар речи, смотрел ему вслед и только кулаки стискивал.

Без десяти шесть Лепски вернулся домой и извлек из машины красивый флакон духов, большую коробку конфет и букет из десяти роз. Он все еще находился под впечатлением, произведенным на него той суммой, которую за все это пришлось выложить.

Цветы он поставил в вазу, а духи и конфеты выложил на стол на видном месте, чтобы жена сразу же их заметила.

— Том, это ты, дорогой? — голос Кэррол донесся из спальни наверху.

Лепски подошел к лестнице. На верхней площадке стояла Кэррол в просвечивающейся ночной сорочке.

— Том, бедняжка, ты, наверное, утомился. Поднимайся скорее в спальню, тебе надо отдохнуть. Потом перекусишь.

Лепски в очередной раз решил, что женщины — существа непредсказуемые. В смущении поднялся он наверх и тут же оказался в горячих объятиях Кэррол.

— Прости меня, дорогой, — кокетливо сказала она. — Меня вчера немного занесло, мне так жаль.

Лепски совсем растерялся. Жена решительно повлекла его в спальню, но на пороге остановилась.

— Прими душ, милый, да побыстрее.

Лепски судорожно стягивал с себя одежду.

— Кэррол, я должен извиниться, я…

Она закрыла ему рот рукой и разразилась смехом.

— Да иди же, дурачок, освежись немного!

Совершенно обалдевший, Том, пошатываясь, направился в ванную и включил душ. «Стоило ли так тратиться, — думал он, стоя под теплыми струями, — и без подарков помирились. Сама себя виноватой признала…» Увы, щедрость его оказалась ненужной.

Впрочем, вернувшись в спальню и оказавшись в постели в горячих объятиях Кэррол, он обо всем позабыл и целиком предался радостям бытия.

Эрни Клинг удобно растянулся на кушетке в своем номере в мотеле «Звездный». Неподалеку в глубоком кресле восседал Лаки Лукан, а поодаль на жестком стуле устроился Нго Ви. Вьетнамец сидел с непроницаемым лицом, но на всякий случай глаз не спускал с Лукана, как бы ожидая от него внезапного подвоха. Он в любую секунду готов был прийти на помощь хозяину.

Клинг рассказывал последние вашингтонские сплетни и делился впечатлениями о Парадиз-Сити. В общем, его все устраивало, включая предстоящую работу.

— Итак, — сказал Лукан, — дело тебе подходит, и ты за него берешься. Тогда прими задаток.

Он достал портфель, полученный от Джемисона:

— Тут четыре тысячи долларов на текущие расходы.

Одну штуку Лукан, конечно же, присвоил себе.

— Если это только на первые дни, то не возражаю.

— Именно так. — Лукан вручил Клингу портфель.

— Малыш, — Клинг протянул портфель Нго, — забрось его куда-нибудь.

— Да, сэр! — Нго взял портфель и вышел из комнаты.

— Что за китаеза? — спросил Лукан, понизив голос.

— Не бойся, Лаки. Это вьетнамец, мой партнер.

Лукан нахмурился:

— Раньше ты работал в одиночку.

— Я и сейчас все сделаю сам. А для парня это будет хорошей практикой. Ты его лучше не тронь — он очень опасен.

Лукан пожал плечами:

— Твое дело.

— Ладно, расскажи немного о заказчике и о предстоящей работе.

— Некий богатый, очень богатый человек желает избавиться от подруги жизни. Она же — твердолобая католичка и развода ему не дает. К тому же она бездетна, а заказчику позарез нужен наследник. У него есть женщина, на которой он хочет жениться. А раз так, то нынешняя супружница должна сгинуть. Вот и вся история.

Клинг возлежал на кушетке, чем-то смахивая на разомлевшего под солнцем удава. Он помолчал, затем кивнул:

— Подходит. Так, значит, этот тип платит триста штук?

— Совершенно верно. Но он ставит условия.

— Без этого нельзя. И в чем же они заключаются?

— Работа должна быть безукоризненной. Никаких следов, ни единого намека на то, что дело нечисто. Несчастный случай, причем такой, чтобы и полиция в него поверила.

— Я по-другому когда-нибудь работал? Что-то не помню, чтобы после меня следы оставались. Ладно, скажешь этому малому, что я готов с ним переговорить. Объясню, как все буду делать. Но прежде мне надо побольше узнать о его жене.

Лукан платком стер пот со лба:

— Нет, Эрни, не выйдет. Он хочет остаться в стороне и все переговоры с тобой будет вести через меня. В этом деле — я посредник, иначе ничего не будет.

— И с чего бы это? — настороженно спросил Клинг.

— Пока у тебя не будет детально и тщательно разработанного плана, который бы ему понравился, он с тобой встречаться не желает.

— Я не люблю эти игры в кошки-мышки. Кто этот мужик, Лаки?

— Ну, в общем, он мне своего имени не назвал и до сих пор думает, что я его не знаю. Но у меня есть свои связи, пришлось кое-кому отвалить приличную сумму, и я все-таки выяснил, кто он такой…

— Да не тяни ты резину, Лаки, не люблю я этот треп! Как его зовут?

— Шерман Джемисон.

Клинг аж присвистнул и принял сидячую позу, свесив с кушетки длинные ноги.