Читаем С шашкой против Вермахта. «Едут, едут по Берлину наши казаки…» полностью

Я рад, что после излечения в госпитале попал к вам в батарею. А служил-то в Армии без перерыва с 1939 года, прошел войну и с белофиннами. В Отечественную отступал с войсками из Белоруссии до Москвы, в боях на Волоколамском шоссе ранен. Потом Сталинград, снова ранен, потом Курская дуга — ранен третий раз и вот из госпиталя попал к вам. В общем, в свои двадцать с небольшим лет схватил я лиха под завязку. Каждое ранение я получил в жарком бою. Пришел с войны в порушенное село и приступил трудиться по-гвардейски над его восстановлением. Работал и топором и мастерком, а скоро назначили бригадиром землеробов. Женился на соседской девушке, славно зажили, построили сами для себя дом, этакие хоромы, посадили сад и развели разную живность. Потом стал работать электриком на колхозной электростанции и в больнице. А вот сейчас, хотя и на пенсии и по-прежнему работать не могу — фронтовые раны дали о себе знать, но все-таки тружусь в клубе художником. Орудую кистью и, говорят, неплохо получается.

Помню, как я приехал с войны в свое село Буду Орловецкую. Узнаю, что немцы за связь с партизанами убили отца и двух младших братьев, а дом наш сожгли. Пришлось начинать все заново. Дети мои — сын и дочь тоже около нас, на Черкасчине. Оба имеют уже свои семьи и трудом своим оправдывают наше родительское имя. А мы с бабкой рады этому».

«У меня тоже дрожат от волнения руки и спазмы перехватывают горло, а глаза застилают слезы, когда я развертываю и читаю бесконечно дорогие для меня послания о пройденном, о пережитом, — пишет бывший минометчик Станислав Музыченко. — Мог ли я думать, что через сорок лет, как мы с вами расстались, вы найдете меня и сообщите о себе. Я до глубины души тронут этим и не могу найти слов, чтобы выразить вам за это сыновье спасибо. Рад тому, что хотя бы в письме слышу слова любимого мной человека, обладавшего огромной силой воли и беспредельной любовью к нам, солдатам, силой примера требовавшего от нас подражания. Вот таким вы, гвардии капитан, остались у меня в памяти, и я благодарю судьбу за это. Вы, наверное, не знали, что меня, в числе молодежи, уже после того как вы уволились из Армии, в числе многих однополчан отправили на Восточный фронт для разгрома японцев. Попал я на остров Кунашир Курильской гряды, здесь и пробыл до 1957 года. Из десяти лет службы на Востоке семь лет был сверхсрочником, там же женился и приехал с женой к моим родным в город Смелу, что на Черкасчине.

В моей памяти отложилось незабываемое зрелище, когда во время празднования 30-й годовщины Корсуньской битвы на сцену дворца культуры железнодорожников внесли знамена частей и соединений, участвовавших в этой битве, а среди них — дырявое, иссеченное осколками и пулями, знамя нашего 5-го Казачьего кавалерийского корпуса, хранящееся в музее Корсуньской битвы. Тогда во мне перевернулось все и из глаз брызнули слезы, а в душе и на лице вспыхнула неописуемая радость.

В 1976 году меня постигло несчастье. В канун своего пятидесятилетия меня ударил инсульт. И вот я уже многие годы лежу парализованным, конечности и речь вразумительно не действуют. Читать могу и свои чувства о прочитанном могу передать мимикой и глазами. Я рад тому, что все мои родные правильно меня понимают и делают для меня все, что я хочу. Горько сознавать, что вертун и не находящий себе покоя человек в прошлом, сейчас навечно прикован к постели. А жить хочется еще чертовски».

С гвардии генерал-лейтенантом в отставке, командиром нашего 5-го Казачьего кавалерийского корпуса Сергеем Ильичом Горшковым, мы регулярно обмениваемся письмами и праздничными поздравлениями. Советуемся по всем вопросам жизни и общественной деятельности, в которой он неустанно участвует и сам ее планирует для себя, с большой нагрузкой. Живет он в городе Ростове-на-Дону, возглавляет Совет ветеранов корпуса. В 1979 году под его редакцией вышла книга «Пятый Донской». Книгу эту, с автографом С. И. Горшкова, получил и я. А в письме, вложенном в книгу, он мне пишет:

«Мой дорогой друг! Посылаю тебе сборник воспоминаний ветеранов о пройденном боевом пути нашего 5-го Гвардейского Донского казачьего, кавалерийского, Краснознаменного и Будапештского корпуса, в рядах которого в годы Великой Отечественной войны славно сражались и вы. Буду благодарен, если получу ваш отзыв о книге и сообщение о том, как она помогает в твоей военно-патриотической работе с молодежью».

Перейти на страницу:

Все книги серии Вторая мировая война. Красная Армия всех сильней!

Снайперские дуэли. Звезды на винтовке
Снайперские дуэли. Звезды на винтовке

«Морда фашиста была отчетливо видна через окуляр моей снайперки. Выстрел, как щелчок бича, повалил его на снег. Снайперская винтовка, ставшая теперь безопасной для наших бойцов, выскользнула из его рук и упала к ногам своего уже мертвого хозяина…»«Негромок голос снайперской пули, но жалит она смертельно. Выстрела своего я не услышал — мое собственное сердце в это время стучало, кажется, куда громче! — но увидел, как мгновенно осел фашист. Двое других продолжали свой путь, не заметив случившегося. Давно отработанным движением я перезарядил винтовку и выстрелил снова. Словно споткнувшись, упал и второй «завоеватель». Последний, сделав еще два-три шага вперед, остановился, оглянулся и подошел к упавшему. А мне вполне хватило времени снова перезарядить винтовку и сделать очередной выстрел. И третий фашист, сраженный моей пулей, замертво свалился на второго…»На снайперском счету автора этой книги 324 уничтоженных фашиста, включая одного генерала. За боевые заслуги Военный совет Ленинградского фронта вручил Е. А. Николаеву именную снайперскую винтовку.

Евгений Адрианович Николаев , Евгений Николаев (1)

Биографии и Мемуары / Проза / Проза о войне / Военная проза / Документальное
В воздушных боях. Балтийское небо
В воздушных боях. Балтийское небо

Захватывающие мемуары аса Великой Отечественной. Откровенный рассказ о боевой работе советских истребителей в небе Балтики, о схватках с финской и немецкой авиацией, потерях и победах: «Сделав "накидку", как учили, я зашел ведущему немцу в хвост. Ему это не понравилось, и они парой, разогнав скорость, пикированием пошли вниз. Я повторил их прием. Видя, что я его догоню, немец перевел самолет на вертикаль, но мы с Корниловым следовали сзади на дистанции 150 метров. Я открыл огонь. Немец резко заработал рулями, уклоняясь от трассы, и в верхней точке, работая на больших перегрузках, перевернул самолет в горизонтальный полет. Я — за ним. С дистанции 60 метров дал вторую очередь. Все мои снаряды достигли цели, и за "фокке-вульфом" потянулся дымный след…»

Анатолий Иванович Лашкевич

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
«Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает
«Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает

Приняв боевое крещение еще над Халхин-Голом, в годы Великой Отечественной Георгий Осипов совершил 124 боевых вылета в качестве ведущего эскадрильи и полка — сначала на отечественном бомбардировщике СБ, затем на ленд-лизовском Douglas А-20 «Бостон». Таких, как он — прошедших всю войну «от звонка до звонка», с лета 1941 года до Дня Победы, — среди летчиков-бомбардировщиков выжили единицы: «Оглядываюсь и вижу, как все девять самолетов второй эскадрильи летят в четком строю и горят. Так, горящие, они дошли до цели, сбросили бомбы по фашистским танкам — и только после этого боевой порядок нарушился, бомбардировщики стали отворачивать влево и вправо, а экипажи прыгать с парашютами…» «Очередь хлестнула по моему самолету. Разбита приборная доска. Брызги стекол от боковой форточки кабины осыпали лицо. Запахло спиртом. Жданов доложил, что огнем истребителя разворотило левый бок фюзеляжа, пробита гидросистема, затем выстрелил еще несколько очередей и сообщил, что патроны кончились…»

Георгий Алексеевич Осипов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное

Похожие книги