С широко открытыми глазами: мое возвращение в KoЯn

Когда я приехал, мои родители волновались не меньше моего. На то была причина. Они лично знали участников KoЯn уже более 25 лет. Они были как семья. Отец сказал мне, что посмотрел видео с нашего «воссоединения» в интернете и прослезился. Я воспринял это как еще один знак того, что принял верное решение. Просто потрясающе.

Еще лучше я почувствовал себя на следующий день, когда мы все собрались в студии, чтобы начать записывать новый материал. Как только я вошел, я заметил гитары, усилители и другие музыкальные инструменты и оборудование, расставленные повсюду. Все было точно так, как и раньше, – мрачно и бардачно. Именно так и должна выглядеть рок-н-ролльная студия.

– Блин, это место просто развалина! – пошутил я.

– Да, но она наша, – сказал Манки.

– Верно, – согласился я. – Здесь есть что-то особенное.

Воспоминания вернулись ко мне.

– Я помню, как записывал вокал для Ball Tongue с Джонатаном и нашим продюсером Россом для нашего первого альбома еще в 1994 году в этой самой комнате, – вспоминал я. – Мы заставили Росса отвезти нас на наркопробу, но он не знал об этом, и когда все выяснилось, он был в бешенстве!

Смешно подумать, каким глупым я был раньше. Боже, с тех пор я прошел долгий путь.

Пока мы сидели там, смеясь и болтая о былых временах, казалось, что ни дня не прошло. Восемь лет спустя связь между Манки, Филди и мной осталась такой же сильной, как и прежде.

Через несколько минут появился Рэй. Дэвид Сильверия, первый барабанщик KoЯn, покинул группу еще в 2006 году, Рэй пришел ему на смену. Я очень хотел с ним поработать, он импонировал мне своим позитивным отношением к жизни.

Отец сказал мне, что посмотрел видео с нашего «воссоединения» в интернете и прослезился.

– Как дела, ребят? Ты готов зажигать? – сказал Рэй с широкой улыбкой.

– Да, – я протянул ему руку. – Я так рад поработать с тобой. Парни много хорошего рассказывали о тебе.

– О, отлично, приятель, – сказал он, кивая. – Рад слышать. Поверь, я отношусь к этому серьезно. Мне всегда было интересно, каково это – сидеть сложа руки и смотреть, как четыре изначальных участника KoЯn сходят с ума передо мной, пока я играю на барабанах.

Когда мы начали джемить нашу первую идею, все казалось лучше, чем раньше. То, что Рэй играл с нами, придало свежести. Давным-давно Дэвид тоже был потрясающим, но Рэй помог мне расслабиться. Я также быстро узнал, что у него были все виды забавных влияний Дэвида Ли Рота (Van Halen) из-за 8 лет туров с Ротом, так что это было бонусом.

Но ничто не могло сравниться с той музыкальной связью, которую я ощущал с Манки. Когда мы играем, возникает химия. Как будто мы близнецы или типа того. То, как он играет, прекрасно сочетается с тем, что я делаю, и наоборот. А бас Филди всегда прекрасно сочетался с нашим стилем. Они с Рэем с самого начала выделывали всякие трюки в ритм-секции. Все было хорошо, и мы знали, что так оно и будет.

Единственная странность заключалась в том, что Джонатан приходил в студию только на пять минут в самом начале, а потом исчезал. Поскольку его проблемы были одной из немногих нерешенных забот, связанных с возвращением в группу, я решил позвонить ему и узнать, как он с точки зрения здоровья и эмоционального состояния. И я очень рад, что позвонил.

– Привет, брат, – сказал он измученно. – Мне очень жаль, что я не могу прийти. Мне нужно избавиться от этих рецептурных таблеток, которые я принимаю. Я был зависим от ксанакса и некоторых других лекарств. К тому же у моего сына Зеппи только что диагностировали диабет, и я просто схожу с ума. Мне просто нужно поправиться, брат.

– Я уже проходил через это. Ты же знаешь, – сказал я. – Послушай, я буду молиться за тебя. Тебе станет лучше. Ты нам нужен.

Мне хотелось бы сделать для него что-то еще, но лучшее, что я мог, – это молиться за него и верить, что все получится.

Тем временем Филди, Манки, Рэй и я время от времени собирались вместе и набрасывали идеи для нашего нового альбома. Обычно мы джемили три-четыре дня подряд, а потом возвращались домой. Каждые две недели мы делали перерыв и через месяц возвращались в студию снова. Время от времени мы все собирались у моих родителей на ужин. Мой папа славится своим трай-тир-стейком, а мама готовит убийственные гарниры, так что мы ели, как короли. Мама и отчим Филди тоже жили в Бейкерсфилде – у них мы тоже бывали. Все было прямо как в старые добрые времена. За исключением отсутствия Джонатана, все шло как нельзя лучше. Но вот однажды ни с того ни с сего я подхватил грипп, у меня случился небольшой приступ паники, и я начал думать, не совершаю ли я ошибку. Это произошло неожиданно, как будто паника обрушилась на меня вопросом: «Что я вновь делаю в KoЯn?!»

Я написал Николь, и она сразу же позвонила мне и молилась об отчетливой картине. В конце концов я решил, что это всего лишь грипп сбил меня с толку, и после разговора с Николь я снова ясно понял, что поступаю правильно.