S. Синдром (СИ)

— Пропала девушка, — ввернул я. — Моя девушка…

— Тогда похорони, — бросил Гутьерес, явно изменившись в лице.

— А ты когда похоронил своих? — жестоко посмотрел на него, мгновенно словив на себе его молнии гнева. — Положил в гроб тела и всё как полагается, правда? Ты видел их и точно знал, что их больше нет, верно? Я тоже должен точно знать, что её больше нет, а не гадать — жива ли или же мучается годами и ждёт меня.

Гутьерес презрительно отодвинул от себя кофе:

— Суки вы, всю обедню испортили, — буркнул наркокурьер, и Васкес снова опалила меня сердито взглядом. — Ладно, в тебе погиб проповедник, — фыркнул в мою сторону. — Начо Сепеда. Получает наркоту от приспешников Лимы, работает с клубами и мелкими притонами. Отгружает небольшими партиями, переправляют через границу или полицейский контроль.

— "Сумки"? — Сидни болезненно посмотрела на него.

— В частности, — кивнул он.

— Помоги нам, Бени, — Васкес умоляюще посмотрела на него. — Его надо взять.

— Цветочек, я в том году едва не посыпался, помогая тебе. Слишком много совпадений. Мне начнут недоверять.

— Тебе так необходимо их доверие? — я пренебрежительно скривился.

— А по-твоему, болван, я как должен доставать информацию и срать им исподтишка?

— Бени, это нужно. Это же Марселу Лима! — подчеркнула девушка.

— Дай мне неделю, — он хмуро вернул чашку кофе себе обратно. — И лучше свалите отсюда по-скорей. У этого щёголя рожа слишком коповская.

Я усмехнулся. Уже садясь в машину, всё-таки не удержался от улыбки:

— Цветочек?!

— Заткнись! — посоветовала Сид, срывая авто с места.

ДЖИЛЛ

Всё моё нутро издало болезненный стон. Тело превратилось в камень. Больно вздохнуть полной грудью, траншеи словно натягиваются на рёбра. Попыталась найти себя в пространстве. Лежу животом на полу, голова на чьём-то теле. Мозолистая рука гладит волосы и лицо.

Чейз сидел, облакотившись о стену, а я покоилась на его коленях. Мгновенно забыв о боли, тут же отползла от него поскорей, легла на бок, свернувшись калачиком.

— В той хижине мы умерли оба, — низко прохрипел он, возвращая меня в прошлое. — Ты стала корнем моего зла, и я именно так по-зверски решил его вырвать, — горький смешок. — И всё потому что трус. С самого начала. Я струсил перед братом, потом перед Сэмом. Каждую секунду я всё больше загонял себя в угол. Но не в этот раз! — слышу как болезненная злость и досада пробираются из его груди. — Я сел в амбар, чтобы защитить тебя хотя бы от Лимы, но и тут снова проиграл. Мне на роду написано причинять тебе боль.

Попробовала сесть, взглянуть на него. Полумрак поглощал его в тень, но я видела шрамы и следы побоев на этом когда-то красивом теле. Исхудавшее до невозможности, шрамах и в нарывах от палящего солнца и мошкары. Сколько он тут? Неужели, ждал меня? Ждал, чтобы охранять на трудовом пустыре и расплачиваться наказаниями? Ждал, чтобы выбивать для меня глоток воды?

Вдруг вспомнила, как он пытался защитить меня от Диабло, потом в тюрьме во время бунта. Я забыла это всё. Он заставил это забыть. Как понять этого человека?

А сейчас? Я не могла осудить его поступок. Его выбор между мной и маленькой девочкой. Ведь я бы поступила так же. Тогда, всем сердцем призывала его спасти именно Габи.

— Ты сделал лишь правильный выбор, — проронила я, снова поморщившись. — Здесь тебе не в чем каяться, — подчеркнула единичность случая.

Дверь снова громко лязгнула и на пороге карцера возникла та женщина с каре. Она сурово смотрела на нас, даже больше на него.

— Essa cadela é mais preciosa para você do que sua própria família? Quanto mais você vai mexer com ela? (Эта сучка для тебя дороже собственной семьи? Сколько ты ещё будешь возиться с ней?), — брезгливо бросила мексиканка.

— Quanto é necessário. Há quanto tempo Lima se tornou sua família? (Сколько потребуется. Давно ли Лима стал твоей семьей?) — Чейз с таким же выражением смотрел на неё. — Você provavelmente não sabe que seu papai, da mesma forma cometeu atrocidades com sua mamãe(Ты, видимо, не знаешь, что твой папочка точно так же зверствовал над мамочкой).

— Cabra! (Козёл!), — сердито уронила она.

За её спиной маячила женщина-пленница. Получив благосклонный кивок от мексиканки, вбежала в карцер, поставила возле меня ведро с водой и стремглав, убежала. Женщина приняла из рук другой рабыни свёрток с тряпками и, пройдя к мужчине, бросила ему на колени.

— Você não se importa com suas raízes, mas não comigo. Mude sua mente. (Тебе плевать на свои корни, но не мне. Одумайся.) — она окинула его совестливым взглядом, — Pequeno no celeiro. Ela está bem.(Мелкая в амбаре. С ней всё в порядке), — и направилась к выходу.

— Sicília! — вдруг позвал он. Женщина остановилась, не оборачиваясь. — Obrigado (Спасибо).

Она опустила голову и решительно ушла.

Чейз развернул свёрток. Внутри баночка с вонючей смесью, губка, бинты и чистое женское платье огромного размера с парой дырок.

— Снимай эту тряпку, — без задней мысли велел он, начав помогать стягивать мешковину с плеч.