S-T-I-K-S. Феррум 2: Болото (СИ)

Открыв дверь, мужчины сразу за ней увидели узенький коридорчик прихожей заваленный мебелью в качестве баррикады. Обитатель квартиры не стал надеяться, что железо сдержит царапающего его заражённого и притащил что смог, что бы навалить в полнейшем беспорядке. В самом низу мебель из прихожей. На них кухонный стол и табуретки. Потом прикроватная тумбочка и кресла. Журнальный столик. И все подперто кроватным матрасом и самой кроватью. Ещё что-то по мелочам. Даже ноутбук с мышью и колонками. Если честно завал так себе. Тот же кусач проскочит через него так, что только обломки во все стороны полетят. Тем более если он сумел бы до этого прорваться через хорошую дверь. Однако видимо тот, кто делал баррикаду, в тот момент, мыслил по-другому, а может и не мог особо мыслить. Споровое голодание и побочные эффекты переноса в Улей не особо располагают к мыслительной деятельности.

В общем, пришлось разбирать завал и составлять мебель на лестничной клетке, так что бы ни помешала проходу вниз, когда они будут отсюда убираться. Пока занимались растаскиванием баррикады, хитрый ворон соскочил с плеча Феррума прямо на мебель, ловко проскакал по завалу и скрылся за ним в квартире. Впрочем, ускакал он не далеко. В довольно тусклом свете, падающем через мутное стекло кухонной двери было видно, что путь птице перегородила закрытая межкомнатная сплошная деревянная дверь. Открыть ее самостоятельно птиц при всем своем поразительном уме не мог. Ему оставалось только скакать перед ней в нетерпении, издавая какие-то странные горловые звуки. Что-то вроде «ток, ток, ток», но на токование того же глухаря совершенно не похоже. При этом Ферр не сазу понял, что эти звуки издает их провожатый и даже подумал на заражённого. Да вот только от последних кроме их фирменного мерзкого урчания никто никогда не слышал. Ну, разве что чудовищный рев или жалобное скуление, но Феррум пока только слышал о реве и скулении, но не слышал их самих, так что возможно кто-то что-то приврал для красного словца.

Разобрав завал достаточно, что бы пролезть и столкнув кровать с матрасом внутрь квартиры, рейдеры перебрались через него к ворону. Хохмач перелезая, не стесняясь, зацепил ноут и запихнул его в пустую мародерку, висевшую за спиной. Межкомнатная дверь оказалась запрета, но поддалась, только стоило старшине налечь на неё плечом. За дверью оказался оскудевший на мебель зал с плотно занавешенными окнами. Мазнув по пространству и стенам фонариками люди, выхватили светом массивную советскую мебельную стенку занимающее пространство вдоль одной из стен, какое-то фэнтезийное знамя, висевшее на противоположной стене и какую-то, наверное, декоративную саблю, расположившуюся под ним. Под этой инсталляцией расположился длинный, но пустой диван.

- Это что это? Толкиениста какого-то спасаем? - задержал свет своего фонаря на стене со знаменем и саблей Хохмач и тут же полез проверять оружие. – Фуфло декоративное, - заявил он чуть вытащив сабельку из ножен.

Феррум не стал ругать напарника немного раздражавшего его не уместной мародеркой, а продолжил обшаривать фонарем помещение. Так-то он не был против прибрать то, что плохо лежит. В этом и есть основная суть рейдерства и сталкерства. Но всему свое время. Вот если найдут труп или не найдут в квартире вообще никого, то тогда придет время взять то, что приглянулось.

Фонарь старшины выхватил ногу, торчащую из-за дивана, и он бросился туда. В дальнем углу, почти полностью скрытый диваном полулежал невысокий худой человек. Он не шевелится и не подавал признаков жизни, но когда опередивший людей ворон клюнул человека в покоившуюся на бедре ладонь, тот застонал, и стало понятно, что человек все же жив.

- Надзак, отстань, - прохрипел человек измученным и едва слышным женским голосом.

- Бабенка. Живая, - тут же оживился Хохмач, заглядывая через спинку дивана и светя туда своим фонарем.

- Даже мысли из башки выкинь, - рыкнул Ферр из-за своего старого опыта сразу подумавший о товарище самое плохое.

- Ты чего, братан? - почти с искренним возмущением вопросил Хохмач.

Хотя с женщинами в Башне проблемы имелись, и ему частенько приходилось заниматься самоудовлетворением, но до крайности тот не дошел, и доходить не собирался. То есть драть пустышек или насиловать свежачек оказалось не по его нутру. Мыслишки про свежачек, а не про пустышек иногда проскальзывали, но уж лучше он в ручную.

- Ничего. Лучше занавеску отдерни и света дай, - бывший милиционер, брякнув об пол пластиковыми наколенниками, плюхнулся на линолеум и посветил на изможденное лицо девушки.