S-T-I-K-S. Почтальон. Часть 1

– Любой иммунный, у кого есть дар, а в Улье он есть у всех, использует определённый приём, для активации. И таких приёмов множество. Кто-то щёлкает пальцами, другие моргают, третьи напрягают пупок, есть даже умельцы, которые язык прикусывают. Но это не безопасно, так недолго и без него остаться. Сам должен понимать, почти все перечисленные способы, годны только в относительно мирных местах, не годятся для войны, враг не должен засечь активацию дара. Ты, Кнут, смог активировать дар, как минимум один раз, а этого достаточно, так что вспоминай! А Захария расскажет тебе про паразита.

Девушка как раз закончила делать пасы надо мной, будто снежную бабу с макушки до талии оглаживала.

– Паразит, – начала она, очаровательно улыбнувшись, – Находится вот здесь, – с этими словами, девушка указала на мою голову. – Институтские утверждают, что это псевдоразумный грибок, с последним согласиться любой иммунный, хоть раз вскрывавший споровый мешок. Что немало важно, этот грибок очень хочет жить, а потому активируется он чаще всего в критический момент, умрёт иммунный, умрёт и грибок. Паразит кидает все силы на спасение своего носителя, так и проявляется дар, в твоём случае, очень полезный. Вспомни, что ты делал в последнюю секунду перед прыжком? Чего хотел больше всего? Может быть, кого-то вспоминал? Или сделал что-то необычное – то, чего никогда не делал.

Это сказать легко. Вспомни. Ситуация была, скажем, мега критическая. Снаряд летит, какие-то доли секунды и всё! Конец Кнуту! В тот момент больше всего на свете, я хотел свалить с этой чёртовой машины, куда-нибудь в тихое спокойное место… нет, стоп, не куда-нибудь, было что-то определённое… окно, маленькое окошко, почти на самой вершине элеватора.

А что я, в тот момент делал? Жалел себя, боялся умереть… смерть…отец, я почему-то вспомнил отца. Картина, которую гнал от себя десятилетиями, предстала во всей красе. Тело, как у узника концлагеря, жёлтое иссушенное болезнью лицо, на этом нерадостном фоне выделялись только глаза, яркие, как прожектора в безлунную ночь, в тоже время тёплые, как окна родного дома в непогоду. Ярчайшее воспоминание. После живым я отца не видел, а ведь в тот день он со мной говорил и довольно долго. Как не силился, детали разговора не всплывали. Запомнился только стих, несколько строк. Необычное говорите… я сделал то, чего никогда не делал, вспомнил стих:

«Гостем встану на пороге,

У неведомой дороги…»

– Ой!

Стенда не было, как и людей, я стоял рядом с ростовой мишенью. Невозможно! Меньше чем за секунду, переместиться на две сотни метров.

– Красава! – услышал я далёкий, но гулкий голос Кабана из другого конца тира.

Захария тоже что-то кричала и махала руками, а людей там было уже четверо. Новоприбывший стоял рядом с Клепаном, заложив руки за спину. Увидев его раз, уже не с кем не спутаешь: сила воли, непримиримость читалась в его позе, взгляде, даже с такого расстояния. Бульба махнул мне рукой, призывая возвращаться. Я подчинился.

– Ну ты даёшь, брат, я до последнего не верил, а ты раз и… – Клепан, вернувшись к образу доброго весельчака, со всей дури хлопнул меня по спине, чем заставил присесть и пошатнуться.

– Полегче, медведь, прибьёшь же, – отреагировал я, вернув себе устойчивость.

– Ох, извини, парень, это я не подумавши.

Подошедшая Захария, опять начала только ей понятный ритуал, ощупывание снежной бабы.

– Даже четверти сил не потратил, – отчиталась она перед Бульбой.

– Силён, – утвердил тот, но на выражении лица это никак не сказалось. – Знавал я, одного телепортера, – двенадцать метров был его предел раз в сутки.

– Так это вообще не о чем, – вставил слово здоровяк, – Правда, двести пятьдесят тоже маловато…

– Он уже прыгал на два с лишним километра, – перебил его Бульба.

– Какое будет расстояние? – поинтересовался я.

–Три и семь, может три и пять, ближе подойти невозможно, – недолго думая, выдал командир.

– Значит, мне нужно, – начал размышлять я вслух, – Взять посылку весом сто двадцать кило, совершить прыжок в четыре километра, оставить её там и вернуться?

– Примерно так, – подтвердил Бульба. – Справишься?

Хоть он и спросил, но было похоже на утверждение.

А что мне мешает вытянуть из ситуации больше плюсов? Без разницы каких, информация это, или что-то материальное.

– Не знаю, я тут новичок, но слышал, что на развитие дара нужно время.

– Тут ты прав, месяцы и даже годы. На Стиксе мало кто столько живёт… но события можно форсировать, – на этих словах, Бульба посмотрел на Клепана, тот, неопределённо пожал плечами. – Но это позже, сначала выясним границы твоих умений.

Тем временем, Кабан приволок откуда-то, две двухпудовые гири и бросил на меня многозначительный взгляд.

– Пятьдесят плюс тридцать два, – ответил я на немой вопрос.

Кваз тут же расстегнул сумку с боеприпасами и сунул в неё одну гирю.

– Ты уверен? – поинтересовалась знахарка.