S-T-I-K-S. Пройти через туман IV

Гормоны кипели и бурлили. Организм изменился. Организм помолодел. Спустя ещё несколько часов, после душа, мы снова вернулись на кухню и сварили ароматный зерновой кофе. Ну и да, до готовки еды мы, наконец-то, тоже добрались.

На следующий день, как и просила Катана, я дошёл до главы стаба. Бром, как обычно, курил свои чрезвычайно вонючие сигареты, был зол и накручен. Однако, увидев меня, ухмыльнулся и отпустил грубую шуточку о моей непотопляемости. Я промолчал. Мне с этим человеком не детей крестить. Отработаю свой срок и отправлюсь своей дорогой.

Какой?

Известно какой. Путь мой лежит в замок Нейшлот в школу… Или что там у них?… Для знахарей. Надо овладевать Дарами и, если существует какое-то учебное заведение, где с этим могут помочь, я хочу его не просто окончить, а выйти из его стен с золотой медалью… Ну, или с красным дипломом на худой конец.

50. В своей колее

Улей — такой мир, который рано или поздно оголяет истинную сущность каждого человека, попавшего в него. Ходил, предположим, человечек на работу в офис, с восьми до двадцати ноль-ноль выполнял какие-то свои задачи и звали его… Ну хотя бы Алмаз Хафизов. В армии не служил, пороха не нюхал, автомата в руках не держал, кроме как в играх-стрелялках, а после того, как перенёсся в Улей, внезапно стало ясно, что Алмаз наш — опасный психопат, возвращающийся на свой кластер в свой офис при каждой перезагрузке с дробовиком. Не подумайте, что для того, чтобы всех спасти, совсем наоборот! При каждом возвращении он жестоко убивает всех мужчин и насилует всех женщин, включая шестидесятилетнюю уборщицу бабку Басму.

Да… Улей равнодушен к боли и смерти, а ещё своенравен и капризен, но нельзя отказать ему в справедливости. И будь уверен, такая справедливость тебе не понравится. Оттого и множатся среди рейдеров суеверия, как грибы после дождя. Так что перед лицом местного кровавого божества по имени Стикс лучше не косячить. Но в Улье нельзя играть и ничего не ставить. Ставки тут тоже все известны заранее, чаще всего это боль или здоровье, а иногда и жизнь.

Всех, кто неугоден Стиксу, рано или поздно настигает кара… Нет, не так. КАРА! И скорее всего рано… Можно не сомневаться, что способ будет выбран из наиболее затейливых и изощрённых. Кто-то встретится со стаей заражённых, от которой не сможет ни спрятаться, ни убежать. Другой попадёт под перезагрузку, оставшись после такого идиотом, пускающим слюни. А всяческим неадекватным упырям вроде Алмаза заготовлены кары самые интересные — например, банда атомитов, которые его самого снасильничают всей шайкой, а потом и съедят, как это у них водится.

Но если быть правильным рейдером и поступать по совести, если никогда не оставлять своих в беде и помогать всем иммунным свежакам, такого рейдера Улей наоборот поощрит. Где добычу богатую подкинет, где подскажет, а где и беду отведёт. Надо только уметь слышать Улей. Он постоянно разговаривает со своими чадами.

Всю эту грустную, но поучительную историю про Алмаза рассказывал один мутный проповедник, пока мы готовились к выезду. Все остались равнодушны, лишь Брюнет уселся на чурбачке в позе роденовского мыслителя, голову кулаком подпёр и уши развесил, нежно свой РПД обняв. Подкравшись к нему, легонько так отвесил подзатыльник.

— А!… Чего? — спросил он, крутя своей поседевшей головой.

— Брюнет, ты знаешь, почему наши моряки перед тем, как пойти на абордаж, чистую рубашку надевали? — спросил я, когда тот сам обнаружил источник своей неприятности.

— Чтобы предстать перед Создателем в красивом и чистом?

— Нихрена ты не понял…

— А что я должен был ещё понять?

— Насчёт Создателя не уверен, архангел Гавриил что-то давно ко мне с докладом не залетал. Вот насчёт того, что при огнестрельном ранении в тело с пулей кусок ткани влетает — это железно, а грязные куски ниток с микробами мигом устроят тебе или заражение крови, или гангрену. Внял?

— Понял!

— Что ты понял? — с сомнением спросил я.

— Нужно менять одежду почаще, — неуверенно промямлил Брюнет, — Исподнее… Там… А к чему ты это, Орк, я действительно не понял.

— То, что исподнее менять надо до того, как спереди станет жёлтым, а сзади коричневым — это ты молодец, что уразумел, — ухмыльнулся я со значением, — Но мораль сей басни такова: не путай божий дар с яичницей. И давай, иди, помоги Мазаю.

Повторять парнишке по два раза не пришлось, он сорвался с места и умчался. Оставшись наедине с бородатым мужиком в невнятной рясе, подошёл к нему вплотную.

— Ещё раз увижу рядом со своими бойцами, справедливость Стикса тебя настигнет раньше, чем ты того ожидаешь…

— Зря ты так, брат! — горячо начал мужик в балахоне, — Я лишь рассказываю о месте человека в Улье…

Я легонько толкнул проповедника, отчего тот неловко шлёпнулся задницей на дорогу. В стабе хоть и посыпалось всё щебёнкой время от времени, грязи и луж тоже хватало. В одну из таких луж бородач и сел с размаху.

— В кунсткамере твоё место, — процедил я, роняя слова, — Мы друг друга поняли… «брат»?

— Поняли…

Я оставил проповедника выбираться из лужи, а сам прошёл к «нашему» камазу.

— Готовы?