S-T-I-K-S. Пройти через туман (СИ)

Тьма… Моя внутренняя тьма наконец пришла в полное согласие с тьмой внешней. Сколько её было? Неизвестно. Я пребывал в состоянии, которое можно было охарактеризовать только, как полнейшая прострация. Сколько длится это состояние? Секунду? Двадцать минут? Может, часы? Возможно, дольше, но в такой вариант развития событий не верилось. Живой человек в Улье не пролежит несколько дней без сознания, просто так, когда рядом заражённые. Его банально сожрут. Даже если предположить, что он пролежал несколько дней, болезнь быстро проявит себя симптомами спорового голодания.

Почему я подумал, что жив? Никогда не приходилось быть в полной тьме и тишине. И эта темнота и тишина не были абсолютными. Я слышал собственное дыхание и ощущал холод. К тому же в голове крутились какие-то простые мысли и слышались невнятные звуки. Как ни крути, на небытие не сильно-то и похоже. Вспомнив предшествующие события, испытал острый прилив счастья. Не думал, что выживу после боя с Аксом. Я его не победил, но остался жив. Однажды Оруэлл написал — «Историю пишут победители», но я придерживался другого мнения. Историю пишут не победители, а выжившие. Это может быть фундаментальный исторический труд, или скрижали, высеченные в камне, или дневник романтичной девушки, за проявление материальной культуры сойдёт даже надпись из трёх букв, нацарапанная рукой школьника на стене. Побеждать приятно. Побеждать — в человеческой природе. Однако, победить и выжить, не всегда одно и то же. Победителям повезло, хотя это далеко не факт, тем не менее окончательное слово, остаётся за теми, кто сумел выжить. Итак, я выжил. Это не может не радовать.

Пока продолжалась эта рефлексия, тьма медленно и почти незаметно преобразовалась, перетекла во что-то вроде сумрака. Всё только что было тёмным, неосязаемым, даже чем-то похожим на небытие, но вот всё поплыло и… Я уже могу рассмотреть серый железобетон потолка. В желудке ворочался холодный, склизкий комок, начинающегося спорового голодания, но шевелиться не хотелось от слова совсем. Я просто лежал в оцепенении и разглядывал каверны, оставшиеся при заливке бетона.

Было холодно. Не так, как бывает, когда вжарит сорокаградусный мороз, а так, как если бы после знойного лета наступает дождливая осень. Как пришло чувство жажды и желания хлебнуть живца, так появился нарастающий голод, но и это пока можно было проигнорировать. И я лежал, смотрел в потолок, кажется, улыбался. Пока не захотелось по малой нужде. Да так, что откладывать это было никак нельзя.

Я обнаружил себя голым на мягком ортопедическом матраце, брошенном прямо на бетонный пол. Преодолевая слабость, встал. Верней, сел. Большое бетонное сумрачное помещение. Я поднёс руки к лицу. Но разглядеть ничего не смог. Кожа сухая и какая-то дряблая. Организм переработал все подкожные жировые запасы? Сколько валяюсь здесь? Оглядевшись, понял, я тут один. Подкатил страх. Где я? Почему пришёл в себя тут? Что происходит? Что со мной? Задавив панику и оставив все вопросы на потом, поискал одежду, но не нашёл её. Зато обнаружил несколько одеял, одно из которых намотал на себя. Искать туалет, шлёпая босыми ногами по голому железобетону, было некомфортно. И дело совершенно не в полном отсутствии одежды, а в том, что не было никакого оружия. Недолгое пребывание в Улье отучило даже по нужде ходить безоружным. Пока будешь искать лопух посочней да помягче для известных надобностей, сзади, того и гляди, заурчат.

Серый безрадостный свет лился внутрь гулкого, пустого помещения через несколько длинных и очень невысоких окон, навевавших мысли о подвалах. Но подвал такого большого размера? Да и высота потолка намекали на промышленное назначение здания. Полное отсутствие какого-либо остекления на окнах и внутренней отделки указывали скорей на недостроенность, чем заброшенность. Осознав всё это, снова задался вопросами. Собственно, где я и как сюда попал? Ясно, что сам я этого сделать не мог. Ноги до сих пор подрагивают от слабости. Но если не сам, тогда кто?

Из оставшихся в строю членов отряда мне вспоминалась только Дарина Ильинична. Но вот, в то, что маленькая, пожилая женщина в состоянии куда-то транспортировать тушу вроде меня… Я, конечно, после попадания в Улей сбросил килограммов пять, а может, и десять, но когда взвешивался в последний раз, весы показали сто десять килограммов.

Выход нашёлся легко. Это была металлическая, сваренная из стального полотна дверца. Так, хорошо, если это промышленное здание, как же заносить сюда станки и другое оборудование? Я задрал голову и покрутил ей. В высоком потолке обнаружились технологические проёмы, задачей которых, видимо, и была доставка в подвал всякого нужного и полезного. Удовлетворившись своими наблюдениями, заторопился на выход. Всё же мне было срочно нужно как можно скорей ответить на настойчивый зов природы.

Глава 22

— Хенде хох! — отразилась эхом от железобетонных сводов негромкая команда.