S. T. since tempore. Авантюрный роман (СИ)

Говорят, что родственную душу определить довольно просто. Это человек, с которым комфортно молчать. Довольно часто мы общаемся с людьми, которые нам совсем не интересны и за потоком пустой болтовни умело, как нам кажется, прячем своё равнодушие к неинтересному нам собеседнику. Наступившие паузы становятся жутко неудобными, словно мы подглядываем за чем-то очень неприличным, тщательно скрываемым от нас. Молчание действительно золото, но только с родственным по духу человеком, средство , замещающее многословие пустых фраз и ненужных поступков...

Молчание с Филом было уютно. Мы спокойно ели, добродушно поглядывая друг на дружку, также молчаливо осилив ещё один багет. Съев Доширак, Филя тщательно отёр большую ложку, помешал маленькой сахар в пластиковом стаканчике с чаем и , так же тщательно её вытерев , завернул их в тряпочку. Что-то пробормотав одними губами, он сказал вслух:

- Ну, вот, поели и слава Богу! - и блаженно улыбнулся.

- Думаешь иногда вот, много ли человеку надо,- сказал он, обращаясь ко мне - но вот когда только поешь, так первые минуты просто благодать. Желудок отключает все иные пожелания - только сытость и тишина, но вслед за этим , через часок, появляются и новые потребности - и то хочу, и другое, а потом через некоторое время, как опять проголодаешься, весь кругозор опять сжимается до одной только мысли - пожрать и только пожрать. А вот выдержишь несколько дней без харчей, начинаешь к еде спокойно относиться и можно услышать, чего твоя душа иногда желает. В этом то и весь смысл православного поста...

Есть, правда, одна притча... - Филя хитровато улыбнулся. - Жил-был когда-то один человек. Был он, в прочем как и все мы, вроде бы и не хороший и не плохой. Старался поступать по-совести, правда, почему-то довольно редко это получалось, но как только приближался Великий Пост он начинал суетиться, всё хотел молитвы почитать, в церковь сходить и всё собирался начать поститься, сначала хотел в первый день, потом со средины поста, потом хотя бы в последний день... Да только все вокруг говорили: - Куда ты всё спешишь, успеешь ещё. Здоровье побереги! У тебя ещё всё впереди! Так он и жил, никуда не торопился - а зачем спешить , если вся жизнь впереди. Будет ещё пост и молитвы почитает и в церковь сходит... Но как-то однажды утром разбил его инсульт и оказался он прикованным к кровати. И оказалось, что всё уже давно позади и спешить уже некуда, да и сил уже нет .И возопил он: - Да как же это так! Что ж Вы все раньше меня останавливали! Вы во всём виноваты! Да только услышал он в ответ: - А что же ты сам никогда ничего не делал?!

Фил немного помолчал:

- Только не надо поститься с видом великомученика, слишком далеко нам всем до них. На иных посмотришь, так у них не пост, а общественное мероприятие с группой поддержки., освещением в прессе и благодарными речами. Живо обсуждают, кто сколько в тарелку не доложил и сколько часов уже постится... Смех и грех! Пост ведь дело сугубо личное, это твоя нужда, а не общественная... А моды-то унылы, словно истязают его месяцами враги-фашисты, а он , родимый, из последних сил держится...

А ведь ещё Христос сказал " так же когда поститесь, не будьте унылы"... Ведь пост нужен не Богу, а тебе. Бог не изменяем, и только ты сам сами можешь измениться в лучшую сторону. Не сотвори себе кумира, а еда стала нашим идолом, едим не для того, чтобы утолить голод, а тешим свои вкусовые рецепторы, а ведь ещё Матфей- евангелист писал - не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих...

Филя закручинился... Но потом вдруг лукаво улыбнулся и сказал:

-Ну, вот , как поешь, так и самое время на сытый желудок о посте поговорить! На голодный-то эта тема как-то не идёт...

Как я позднее заметил, отношение к Филе было двояким - его или активно не любили, таких людей было подавляющее меньшинство, , или же просто боготворили -это были оставшиеся. Равнодушных, как ни странно, просто не было.

Причём, эта самая не любовь одних была очень своеобразной - так мы не любим человека, обличающего нас, хотя сердцем понимаем, что неправы, что всё абсолютно так и есть, но эта самая гордыня, какая-то внутренняя боязнь признать очевидную правоту его слов, побуждает нас к отрицанию своего собственного отражения в зеркале. Но самое , пожалуй, ужасное, это наши поступки. Поступки, осознавая всю неправильность, всю мерзость которых, мы всё же совершаем, повторяя при этом , как мантру, что мы всё равно самые расчудесные и прекрасные...Филя чувствовал таких людей и часто отказывался от их помощи...

Однажды один из таких людей, когда Филя вернул ему брошенную под ноги сторублёвку, в сердцах произнёс:

-Ну, и что ты , жалкий идиот, выпендриваешься!

На что Филя смиренно произнёс: