С тех пор, как уснула моя красавица

"О, господи, " — подумал Джек, закрыв последнюю страницу. Он как раз отложил рукопись, как в кабинет вошла Джинни, держа в руках пачку писем. «Ну, как?» — она кивнула головой в сторону рукописи.

«Кошмар... Но продаваться будет хорошо. Меня умиляют все эти сцены в саду: интересно, как можно заниматься любовью, когда тебя со всех сторон кусают комары? Или я старею?»

Джинни сделала гримаску: «Не думаю. Ты помнишь, что у тебя встреча во время ланча?»

«Я записал». Джек встал и потянулся.

Джинни окинула его оценивающим взглядом. «Ты в курсе, что все наши молоденькие редакторши без ума от тебя? Они все выпытывают, есть ли у тебя кто-то».

«Скажи им, что у нас с тобой роман».

«Я была бы не против, будь я лет на двадцать помоложе».

Улыбка на лице Джека сменилась выражением озабоченности. «Джинни, я сейчас подумал, за сколько времени до выхода печатается „Контемпорари Вумен“?»

«Я не знаю. А что?»

«Могу ли я сделать копию со статьи Этель Ламбстон — той, которая о моде? Я знаю, что Тони обычно не любит ничего показывать, пока журнал не готов, но постарайся, ладно?»

«Конечно».

Спустя час, когда Джек уже собирался уходить на ланч, ему позвонила Джинни. «Статья включена в выпуск на следующей неделе. Тони сказала, что в виде одолжения даст тебе ее посмотреть. Она еще сказала, что передаст копию записей Этель».

«Это очень любезно с ее стороны».

«Она сама предложила это, — сказала Джинни. — Она считает, что то, что адвокаты вырезали из статьи Этель гораздо острее и интереснее, чем то, что допустили к печати. Тони тоже начинает волноваться относительно Этель. Она говорит, что с тех пор, как вы взялись за опубликование книги о моде, она чувствует, что предается огласке что-то очень секретное».

Спускаясь в лифте, Джек думал о том, что будет очень и очень любопытно прочитать записи Этель и посмотреть, что же там такого, что даже нельзя напечатать.

* * *

Ни Симус, ни Рут не пошли в пятницу на работу. Они сидели в квартире, уставившись друг на друга, как люди, которых засасывает болото, и они не в силах сопротивляться неизбежному. В полдень Рут сварила крепкий кофе и сделала горячие бутерброды с сыром. Она заставила Симуса встать и одеться. «Ешь, — приказала она. — И расскажи еще раз подробно, как все произошло».

Она слушала мужа, а мысли ее все время крутились вокруг будущего дочерей. На них была вся ее надежда. Учеба в колледжах, ради которой она берегла каждую копейку. Уроки танцев и пения. Одежда, тщательно выискиваемая по распродажам. И что теперь, если их отец окажется в тюрьме?

Симус снова выложил всю историю. Его круглое лицо блестело от пота, тонкие руки беспомощно упали на колени. Он опять вспоминал о том, как умолял Этель освободить его, как она забавлялась этим. "Может — да, а может и нет, " — повторяла она. Потом она пошарила за подушкой на диване: "Посмотрим, может, я найду что-нибудь, что не успел стащить мой племянничек, " — сказала она, смеясь и вытаскивая стодолларовую купюру. Она засунула ему деньги в карман, приговаривая, что в этом месяце у нее совсем не было времени ходить по ресторанам.

"Я ударил ее кулаком, — говорил Симус безо всякой интонации. — Я не собирался этого делать. Ее голова дернулась в сторону. Она упала навзничь. Я не знал, убил ли я ее. Но она встала и была очень напугана. Я сказал ей, что, если она попросит еще хотя бы один цент, я уж точно прибью ее. Она почувствовала, что я это сделаю и сказала: «Ладно. Не надо больше присылать алименты».

Симус проглотил остатки кофе. Они сидели в столовой. День начал сереть, похолодало, было впечатление, что уже наступает вечер. Серо и холодно. Также, как было в тот четверг в квартире Этель. Потом поднялась буря. Буря поднимется и на этот раз. Симус был в этом уверен.

«И потом ты ушел?» — подстегнула его Рут.

Симус растерялся. «Потом я ушел».

Возникло какое-то чувство недоговоренности. Рут обвела взгядом комнату, дубовую мебель, которую она ненавидела вот уже двадцать лет, вылинявший восточный ковер машинной работы, который она вынуждена была терпеть; она знала, что Симус не сказал ей всей правды. Она опустила голову и посмотрела на свои руки. Слишком маленькие. Квадратной формы. С пальцами — обрубками. У все трех девочек длинные тонкие пальчики. Чьи гены? Симуса? Возможно. Люди из ее семьи, которых она знала по фотографиям были все маленькие и коренастые. Но сильные. А Симус — слабак. Слабый напуганный человек, доведенный до отчаяния. До последней границы отчаяния? «Ты не все мне рассказал, — сказала Рут. — Я хочу знать. Я должна знать. Только так я смогу тебе чем-нибудь помочь».

Он закрыл лицо руками... и досказал ей остальное. «О, боже, — закричала она. — О, боже, боже мой».

* * *

В час дня Денни снова пришел в магазин Нив, в руках он держал поднос с двумя сэндвичами с тунцом и кофе. И снова секретарша махнула ему рукой: мол, проходи прямо в кабинет. Нив была поглощена разговором со своей помощницей — симпатичной черной девицей. Денни не дал им время выставить себя, он открыл сумку, вытащил сэндвичи и спросил: «Вы будете есть здесь?»