С тенью в душе

Мне показалось самым главным взять в узду собственное сознание. Именно оно было сейчас моим единственным инструментом и единственным оружием. И, собственно, единственной опорой, тем единственным, с чем я мог соотноситься. Всё остальное было мне враждебно. Простым напором тут не обошлось бы, где уж одному-единственному человеку, пусть даже он титан и супермен, справиться с целым миром?

А значит, нужно было искать какой-то другой вариант. Я осознал, что нащупал его, лишь когда дело уже пошло — до того для рефлексии не находилось ни грана лишнего внимания. Уже отысканный, он показался мне простым и столь же малопонятным, как и все другие приёмы работы сознания с магией. В этом пространстве, порождённом чарами, я оставался магом и самостоятельной человеческой единицей ровно до того момента, до которого мне хватит сил. В моём распоряжении их не так и много, а значит, надо их откуда-то взять.

И, если я не в состоянии отобрать их у мира или у моего «учителя» и главного врага (если изъясняться грубо: отнималка пока не выросла), то, может быть, заставить свою собственную силу срезонировать о чужую и в этом найти источник мощи?

— Догадался, наконец, — прозвучало в ответ. И, судя по тону, общался со мной явно не «учитель».

Прикосновение к чужой магии высекло искры моей собственной, словно кремень — искры. Не для того, чтоб перебороть мир, они, конечно, предназначались, а чтоб усилить точку опоры. Дальнейшее, уже давно исподволь подготовленное сознанием, произошло само собой. Пространство хлынуло прочь, словно вода горной реки, и стало легче. Чужая тьма и чужое неприятие больше не разъедали моё существо. И мир стал меняться — без спешки, но неудержимо.

— Вот как можно было бы объяснить тебе вот такое? — осведомилась айн. — Ты ведь ещё в прошлый раз должен был понять, как это следует делать, дубина. И только сейчас осенило, видите ли…

Я начал приходить в себя с большим запозданием. Лишь убедившись, что отлёживаюсь в собственной комнате, а не на глазах у демона-властителя, готового в любой момент вцепиться мне в горло, дал себе волю и расслабился. И то, что в эту расслабленность вмешался нудёж моей постоянной спутницы, мягко говоря, не радовало. Но заставить её замолчать — сама по себе задачка не из лёгких.

— Если ты не заткнёшься, развлекаться со мной сможешь только в воспоминаниях.

— Кто от этого больше пострадает-то?

— Ответ очевиден. Я, в отличие от тебя, имею и другие варианты.

— Так-таки и станешь спать с демоницами?

— Если захочу, смогу. В отличие от тебя. Ты и захочешь, так не сможешь. Поэтому примолкни и дай мне отдохнуть.

— Только отдых, отдых… Работать надо, и только в этом случае будет хоть какой-нибудь эффект! Ты просто лентяй, и тебе никогда не светит добиться настоящих высот в магии…

— Господи, хоть бы ты сдохла, — простонал я и усилием воли убрал её в глубины артефакта — так, чтоб не слышать ни звука. Усилие это далось мне тяжело и с болью. Ничего удивительного, после такой встряски…

Но, с другой стороны, долго не слышать и не ощущать её может быть опасно. Хоть она и стерва, но в потоке оскорблений и прочего мусора может найтись зерно насущно необходимой информации. И потому, отдохнув немного, всё-таки вытянул её обратно.

— …Скотина ты такая!

— К делу.

— К какому делу? Не желаешь меня слушать, так нечего мне указывать!

— Логика как всегда отдыхает на Багамах. Впрочем, это твои проблемы. Давай по делу. Именно этот эффект и требовался?

— Какой эффект? Конечно, основы основ ты наконец освоил, но вообще-то должен быть это сделать ещё…

— В прошлый раз, понял. Что предполагается дальше?

— Какой смысл тебе объяснять, если ты ничего не способен понять?

— Ты даже не попыталась намекнуть мне, что следует работать от чужой силы, как от кресала.

— Откуда мне знать, как оно в твоём человеческом восприятии выглядит?! Я пыталась объяснить, но ты же не слышал даже.

— Осторожнее. Так глупо расписываться в собственном бессилии…

— Собственном бессилии?!

— Это ведь тебе нужно, чтоб я стал по-настоящему силён, не так ли?

— Мне? А тебе — что?! — не нужно?

— Что там нужно мне — моё дело. И не говори, что мои интересы тебе важнее собственных. Это наглая ложь. Только свои интересы тебя и волнуют, так и заботься о них. И хватит мне тыкать моими. Со своими — сам разберусь.

Наверное, интонация у меня была достаточно жёсткая, а может быть, ей и самой надоело препираться. Я почувствовал изменение её настроения так же отчётливо, как ощущал её речи, если забывал закрыться или если хотел слушать. И в глубине души, так глубоко, где она не сможет увидеть, вздохнул с облегчением, что скандалистка наконец-то готова перейти к сути дела.

И погрузился в воспоминания о случившемся. Откуда-то оттуда предстояло выудить алгоритм последующего противостояния своему драгоценному «учителю». Если уж я твёрдо вознамерился тут выжить.