С тобой и без тебя

— Гидеон, ты не мог бы узнать, где он работает? Этот брат твоего сотрудника. Мне хотелось бы встретиться с ним. И узнай, есть ли у него еще работы, — вдруг вырвалось у Бекки. Ей в голову вдруг пришла одна идея.

Гид рассеянно кивнул:

— Да, конечно... хотя сомневаюсь, что ты найдешь еще что-нибудь подобное. Понимаешь, у них с этим проблема. Они делают дело хорошо единожды, но повторить никогда не получается. Это что-то вроде...

— Это было бы чудесно, — перебила его Бекки. Она больше не могла это выслушивать. — Я загляну на неделе. Я позвоню предварительно, скажем, в среду.

Он кивнул, она повернулась и ушла. Когда она нашла Генри, он разговаривал с Кейт, высокой, хорошенькой брюнеткой. Она снова наблюдала, как Генри играл свою любимую роль — опытного гида по джунглям, — а лицо Кейт в ответ светилось участием и восхищением. Бекки покачала головой. Да что с этими людьми творится? Что особенного в том, чтобы отвезти и привезти обратно кучку переевших и переплативших туристов в деревню, о существовании которой они даже не знали, чтобы посмотреть на животных, которые в любом другом подобном месте съели бы их заживо? Генри считал себя каким-то современным героем, африканским Индианой Джонсом с широкополой шляпой и в твидовых брюках. Что за бред. Правда-то вся в том, что Генри был чуть-чуть больше, чем прославленный садовник. Это Джок возил туристов в самую гущу джунглей; это он прокрадывался мимо львов и слонов с единственным ножом для обороны. И именно Джок сплавлялся вниз по Замбези, заполоненной крокодилами и гиппопотамами, снующими рядом с его каноэ — а не Генри. Она заметила, как он нахмурился, когда она приблизилась. Она знала, что он ненавидел, когда его ловили на лжи, и что именно она могла это сделать. Большинство людей на этих вечеринках скорее руку себе отрежут, чем сядут в каноэ и пустятся по реке, полной крокодилов, или будут спать в палатке. Только в этом, похоже, она была с ними солидарна. Бекки терпеть не могла джунгли и все, что с ними было связано. Ей больше нравилась городская толпа, а когда «лэндровер» поворачивал на Борроудэйл-Драйв, она вообще считала себя в раю. Она до сих пор помнила тот взрыв смеха, когда на первом ее вечере среди них она сказала, что ничего не доставляет большего удовольствия, чем открыть шкаф или ящик с полной уверенностью, что оттуда не выползет ничего неожиданного.

— О, привет... — Генри раскраснелся. Все из-за пива и пристального внимания Кейт.

— Что ж, пойдем? — спросила Бекки немного резче, чем хотела. Она заметила, как Генри и Кейт мимолетно переглянулись. «О, да пошли они к черту», — разозлилась она про себя. Может быть, между ними даже уже что-то было. Она удивилась, насколько безразлично было это ей.

80

...Месяц спустя Мадлен нашла маленькую квартирку на Леффертс-Плэйс, рядом с Классен-авеню в Бруклине. Небывалых размеров для Бруклина, уверила ее риелтор, не прекращавшая жевать жевательную резинку. Квартирка была на первом этаже; неподалеку был супермаркет, гастроном на углу и множество ресторанов и баров на Атлантик-авеню... «Все, что только может пожелать молодая женщина, любящая себя, — сказала Синди, смакуя жвачку. — Она просто идеальна». Мадлен слегка улыбнулась. Она подписала арендный договор на следующей же неделе, заплатила невероятный шестимесячный залог и получила внушительную связку ключей. Неужели необходимо запирать все замки на передней двери? Синди посмотрела на нее с состраданием. Ох уж эти приезжие.

— Дорогая, это Нью-Йорк. И закрываться здесь нужно на все возможные замки. Поняла? — Мадлен быстро закивала.

На метро она доехала до Бруклина и прошлась три квартала пешком до своего нового дома. Был июнь. Нью-Йорк благоухал. Она закрыла дверь за собой, заперев только два из четырех замков, и пошла осматривать свою новую квартиру. Длинный, довольно темный коридор, ведущий в гостиную, разделял кухню со столовой и довольно милую светлую спальню. Ванную комнату, казалось, сделали из бывшего здесь чулана, но она была чистой и свежевыкрашенной. Она уселась на пол. Кроме матрацев, которые Синди любезно одолжила ей до тех пор, пока она не приобретет себе что-нибудь, в квартире не было вообще ничего. Ей довольно щедро позволили распоряжаться самой; теперь она просто обязана встать и приняться за дело. Ей нужна мебель, сковородки, кастрюли, тарелки... она осмотрелась вокруг, утомленная жарой. Ее чемоданы стояли посередине гостиной. Дом. Ей было почти тридцать, а это был ее первый дом за всю жизнь. Она улыбнулась при этой мысли.