С тобой и без тебя

Ее отец был за ее идею с самого начала. А мать, чего и следовало ожидать, немного переживала за то, что Бекки начинает жизнь где-то вдали от них, но, в конце концов, и она успокоилась. Бекки уверяла, что здесь у нее будет больше возможностей. Если она останется в Лондоне, то ей придется ждать лет тридцать, чтобы начать свое собственное дело. Итак, она уехала из Лондона с нужной ей суммой и данным родителям обещанием приехать еще, и поскорее — прекрасные условия, она с радостью с ними согласилась и вернулась в Хараре полная энтузиазма и идей, готовая идти только вперед. Годсон, естественно, подхватил ее преисполненное воодушевления настроение.

— На мой взгляд, ты такая смелая, — сказала ей Надеж на следующий день. Они сидели у бассейна и курили.

— Почему ты так говоришь? — спросила Бекки, удивившись.

— Ну, хотя бы потому, что ты открываешь свое дело. Причем с африканцем. Ты что...? — Она многозначительно посмотрела на Бекки. Бекки в свою очередь густо налилась краской.

— Нет, конечно же нет. Он женат.

— О, Бекки, — это такая мелочь, — рассмеялась Надеж. — Он очень даже симпатичный, ты же знаешь... если не считать волос.

— Господи, Надеж... он же не кусок мяса. Мы партнеры, у нас общее дело, вот и все. Кроме того, я думала, ты не одобряешь... ну, ты понимаешь, отношения с африканцами и все такое.

Надеж приподняла бровь.

— О, дорогая, ты ничего не поняла. — Она заговорщически прильнула к столу. — Если бы ты знала, сколько женщин изменяют своим мужьям со своими слугами, ты бы не поверила.

— Да, наверное, не поверила бы, — открыто сказала Бекки. Она ненавидела подобные разговоры. — И все-таки лучше мне это не знать. Годсон — мой компаньон, и на этом наши отношения заканчиваются. К тому же, если бы даже на этом они не заканчивались, я бы тебе не сказала. — Вышло довольно грубо, грубее, чем она думала. Как бы там ни было, она была гостьей Надеж, но, правда... неужели она не может больше ни о чем говорить?

— Прекрасно. Я все это предвидела, знаешь. — Надеж пожала плечами и закурила. — Сюда приходили много таких, как ты, преисполненных хороших намерений. Подожди — даю тебе год.

— Надеж, прошу тебя. Неужели мы не можем просто насладиться вечером? Почему ты цепляешься ко всему? Твоему образу жизни позавидовали бы многие. Ты только оглянись: бассейны, слуги, теннисные корты... ты не работаешь. Это просто рай.

— О, это не так, Бекки. Это ад. И ты это прекрасно знаешь. — Надеж погасила сигарету. Она встала с кресла и обхватила себя руками. Бекки удивилась, как изменился у нее голос. — Никто из нас не хочет быть здесь... Женщины, я имею в виду. Мы только и занимаемся тем, что наблюдаем спины своих мужей... А порой и спины других жен, которых они соблазняют, горничных, проституток или случайных любовниц. Даже не представляю, сколько раз... — Она вдруг замолчала. — Ты, наверное, думаешь, что это ужасно подло с моей стороны, — сказала она, отвернувшись от Бекки, — но я ненавижу это место. Я здесь словно в мышеловке.

Бекки в изумлении смотрела на нее. Надеж впервые пребывала в столь плохом настроении.

— Почему бы тебе не уехать? — спросила она наконец. — Ты же англичанка, не так ли? Ты могла бы просто вернуться домой.

— Зачем? У меня двое детей, Бекки. Им здесь нравится. Гид никогда не согласится на развод. Тем более не позволит мне забрать детей. И на что я буду жить там?

— Устроишься на работу. Разве ты не говорила, что работала до приезда сюда?

Надеж рассмеялась горьким, сдавленным смехом.

— Я была секретаршей Гида. Он работал в филиале офиса в Лондоне. Я не умела даже печатать. Он обнаружил это на второй же день и пригласил меня в ресторан. И вот теперь я здесь.

— Гид любит тебя, Надеж, я уверена в этом. — Бекки больше не могла ничего сказать.

Надеж снова засмеялась резким смехом.

— Конечно, любит. Понимаешь, ему нужен такой человек, как я. Он получает удовольствие от того, что может похвастаться мной перед своими друзьями. Я — ирландка, и они не могут определить по моему произношению, откуда я, черт возьми. Я ведь совсем не шикарная, я не похожа на них — я даже не похожа на тебя, Бекки, — а они не могут определить. Я выгляжу лучше, чем многие из них. Ему нравится это.

Бекки слушала ее, охваченная благоговейным страхом. Она знала Надеж больше года, но не имела ни единого повода думать, что такая... печаль и грусть скрывалась под ее красивым макияжем.