С тобой моя тревога

Она догадывалась — цветы эти ей, Ольге. Никто никогда еще не дарил ей цветов. Даже ворованных… Потом перед клумбой остановился старик, несколько юношей и девушек. На юношах были полосатые халаты, а на девушках бархатные безрукавки и пестрые платья.

В руках молодые люди держали музыкальные инструменты. Девушки казались яркими птицами в своих пестрых платьях. Старик что-то сказал, и двое юношей вошли на клумбу и стали рвать цветы, а Василий выбрался из зарослей роз к старику.

— Что, попало от деда? — засмеялась Ольга, когда Василий взбирался с букетом в кабину.

Прежде чем устроиться за рулем, Василий передал Ольге букет:

— Держи! Ничуть даже не попало.

— Сегодня все удивительно! — сказала Ольга, освобождая Василию место. — У меня ничего такого в жизни не было. — Она опять взобралась на капот. — Может, мне лучше пересесть туда? — она кивнула на пассажирские места.

— Сиди здесь… Мне скучно будет без тебя…

Через несколько минут к музыкантам подошли еще несколько человек, и следом за стариком все взобрались в машину. Ольга с любопытством разглядывала наряды девушек. Но вот старик что-то произнес громко, и юноши отдали ему цветы, а девушки захлопали в ладоши.

— Что он сказал? — спросила Ольга.

— Сейчас он тебе подарит цветы, — смеясь сообщил Василий. — Он спросил, кому я рву цветы. Я сказал, что тебе. А кто, говорит, она тебе? Невеста, сказал я…

— Ты так сказал? Ты вправду так сказал! Не врешь? — с сомнением переспросила Ольга.

А старик уже подошел к ней и, держа букет в вытянутой руке, что-то сказал на своем языке, потом по-русски:

— Ты не поняла меня? Я сказал, доченька, что самые счастливые люди — влюбленные, самые красивые люди — влюбленные, потому что красота и счастье — в сердце у них… — и вручил Ольге цветы.

Щеки ее пылали, глаза сияли от набежавших слез. Она все крепче сжимала букет. Шипы до крови впились в ладонь, но боль не ощущалась. «Да что же это сегодня?! Так и в сказках-то не бывает!» — думала Ольга.

— Может, я лучше не пойду! Я буду тебя здесь ждать, — сказала она робко Василию, когда автобус остановился перед широкой лестницей, ведущей на высокий холм к сверкающему Дворцу.

— Это почему еще? У бога теленка мы, что ли, съели? И так, пока мы баранку вертели, другие веселились. Пойдем! — решительно заявил он — И цветы бери! Куда ты их пытаешься спрятать-то?!

— Дай расческу, — попросила она. — Я же как дикобраз, наверное…

В зал не пускали.

— Пройдите, товарищи, на балкон, — сказал им а вестибюле дружинник. — Может, там найдутся места.

— Пойдем сперва в буфет, — заявил Василий. — Я не ел с утра.

Он смотрел на Ольгу восхищенным взглядом. В вишневом узком платье с широкими, ниже локтей, рукавами, в черных чулках и черных туфлях с острыми носами к высоченными каблуками, побледневшая от волнения, она была очень красива. Василий держал ее за руку чуть повыше локтя, и Ольга опасливо прижимала его руку. Через плотный шелк он чувствовал теплоту ее тела.

В буфете никого почти не было, если не считать четверых старых рабочих, сидевших за пивом, да еще двоих. Ольга первая увидела и узнала их. Это были Одинцов с Дурновым. Они сидели к проходу вполоборота и не видели вошедших. Одинцов подпер кудрявую голову ладонью, меж пальцами вились кудри. Он смотрел на стакан. Дурнов, навалившись грудью на стол, что-то рассказывал ему.

— Я пойду сяду вон туда, — сказала Ольга и попыталась освободить руку, а букет приблизила к лицу, будто бы понюхать.

— Иди спокойно, — он пожал ей руку. — Чего ты, честное слово!

— Мне не хотелось бы с ними встретиться, — созналась Ольга.

— Не обращай на них внимания. Пусть себе сидят…

Василий посадил Ольгу неподалеку от буфета, под большой картиной. Она села лицом к стенке, положила букет на край столика.

Василий взял бутылку лимонада, бутерброды с колбасой, два пирожных и сел напротив Ольги. Она вопросительно посмотрела на его широкое доброе лицо с массой мелких и крупных родинок и почему-то засмущалась.

— Ешь, Ольга… Если похудеешь — разлюблю! — пригрозил он.

Ольга меньше всего верила в то, что Василий может в нее влюбиться. Она рассмеялась, довольная тем, что хоть шутя он так пригрозил ей, и взяла пирожное. Потом из зала донеслись аплодисменты, хлопанье откидных сидений, топот ног. Скоро у буфета выросла очередь, а все столики оказались занятыми.

Василий с Ольгой, увлеченные разговором, не заметили, как к их столику подошли Андрей Михайлович и директор завода. Девушка, убиравшая посуду со столиков, принесла следом две бутылки пива, тарелку с бутербродами и чистые стаканы.

Василий и Ольга предупредительно встали. Андрей Михайлович, разрозовевшийся, вытер со лба бисеринки пота сложенным вчетверо темно-синим платком. Он галантно поцеловал Ольге руку. Подобный жест для нее был непривычным: она бы вырвала руку из его сухих пальцев с длинными белыми ногтями, но чутье подсказало, что этого делать нельзя. Андрей Михайлович обнял ее за плечи и мягко, но настойчиво усадил. Дорофеев разлил вино, и мужчины стоя выпили, сказав друг другу:

— С праздником!