С тобой моя тревога

Когда разлили водку, каждому досталась самая малость — так, для запаха вроде. Только одному Ивану первому налили почти стакан.

— По норме военного времени, — сказал дядя Яша. — Боевые сто грамм.

Все по очереди чокались с Одинцовым и произносили что-нибудь соответствующее поводу.

— Хорошо начал, Иван, — сказал дядя Яша, чокаясь с Одинцовым последним. — На этом рубеже и стой! Ну, будь!..

Иван залпом выпил водку и даже не почувствовал ее крепости.

— Смотри-ка, как водичка, сладкая!

— Когда по хорошему поводу, она всегда такая, — заметил дядя Яша, закусывая кружочком баклажана. — Ну, по домам теперь. Спасибо за угощение, Иван.

— Вам спасибо…

Иван направился на территорию завода.

— А ты не домой, Иван? — окликнул его дядя Яша.

— Нет, дело у меня есть.

В цехе никого уже не было. Все разошлись. Одинцов попробовал головку сифона без боязни, что разорвет: нагнал в него кислорода. Подумал, что единственным неудобством для Мокрухи будет то, что кислород выходит со свистом из краника, только когда нажимаешь на рычажок.

«Ну и черт с ним… Мое дело сделать, а там как хочет», — решил он.

Одинцов опустил сифон в ведро с водой, долго наблюдал, не появятся ли пузырьки. Утечки не было; теперь оставалось лишь соединить сифон резиновой трубкой с горелкой. Для карбида Одинцов приспособил полиэтиленовую фляжку. Надо было вставить в крышку металлическую трубочку, на которую и надеть резиновый шланг. Потом он засыпал в флягу мелкого карбида.

«Черт бы побрал!.. И на почту, наверное, опоздал, и к Ларисе опоздаю, — подумал Одинцов. — Чего он не идет?»

Дурнов явился, когда Иван уже собирался уходить. Рука забинтована, лежит на перевязи.

«В санчасти был», — догадался Одинцов.

— Думал, кости размозжил, — сказал Дурнов. — Целы косточки… Ну, сделал?

— Забирай и вали отсюда! Со стекляшкой аккуратнее! Не нажми на ручку. С кислородом она. А эта — с карбидом. Сможешь вынести?

— Когда понадобится, тогда и вынесу… Послушай, Цыган, что этой не видать, ну, которая с нами вышла?

— А тебе на что?

— Так просто…

— У шофера спроси. Он тебе все расскажет…

— С ним, вишь, спуталась?

— Не знаю, — сухо ответил Иван.

— На стрему хочу ее взять. Как думаешь, пойдет? Или, вроде тебя, отойти хочет?

— У нее спроси, — усмехнулся Иван.

— Может, в городе кого встречу из своих… Не может быть, чтобы в таком климате не оказалось своих.

— Поищи… Угла не нашел еще отдельного?

— Нашел. За три месяца вперед хотят. А мне на черта тут три месяца?! Я Новый год в столице встречать хочу. Руку разбил ты мне. Пока заживет, куда я гожусь?

— Мог и голову! А если бы ты меня вилкой саданул? Завтра был бы за решеткой, а?

— Не-е! Ты бы до милиции не допустил, я знаю. Может, искалечил бы меня, а продавать не стал. Факт!

— Факт?!. Сквози отсюда, а то я тебе такой факт учиню.

Мокруха засмеялся недобро, положил фляжку в карман, а сифон в авоську, где уже болтались буханка хлеба и бутылка кефира.

— Ну, спасибо! Я рассчитаюсь с тобой… — Непонятно сказал. Вроде благодарит, а может, в пригрозил, пойми попробуй…

Дурнов ушел. Одинцов закурил. Идти бы надо, а он все сидел на маленькой табуреточке, затягивался, и сбивал пальцем пепел в ведро с водой. «На черта я связался с этим аппаратом, — размышлял он. — Завалится Мокруха — я в ответе. Кто, спросит следователи, аппарат делал?.. Цыганок! Выгорит у Мокрухи дело, заберет он «медвежонка», а аппаратик оставит. Опять тот же вопрос: кто делал? Опять Цыганок. И загремит Ваня Цыганок за решетку. И ради кого? Ради Мокрухи! За чужие интересы! За непонюх табаку мне дальняя дорога и казенный дом…»

Иван бросил окурок в ведро и почти бегом направился к двери. Ярко освещенный двор весь просматривался до проходной. Мокрухи во дворе не было. Иван добежал до проходной.

— Дурнов выходил? — запыхавшись, спросил: он у вахтера.

— Кто? — переспросил тот.

— Ну, Дурнов! Экспедитор!

— Минут пять, как вышел.

Одинцов выбежал на площадку. Перед, подъездом заводоуправления, стоял автобус. Он вздохнул с облегчением: «В машине Мокруха. Успел, слава богу!..»

Однако Дурнова в автобусе не оказалось. Василий сидел, читал письмо. Иван взобрался в автобус.

— Дурнова не видел?

— Нет, не видел.

— Гони скорее к поселку! Догнать его надо! Не успел хромой далеко уйти!

— А что случилось?

— Потом скажу. Да гони скорее! Уйдет!

Василий поглядел на наручные часы, бросил взгляд на освещенные окна бухгалтерии, нажал педаль, выжал газ. Мотор взревел, и машина понеслась по шоссе. Иван напряженно вглядывался в шоссе, мелькавшие голые деревья. Дорога была пустынной. Машина выскочила к мосту, фары осветили противоположный крутой берег, потом свет опрокинулся вниз, на мост, и автобус вынесся на противоположную сторону.

— Гони до общежития! — попросил Одинцов.

Они доехали до общежития.

— Мимо него проехали, укрылся где-то. Не мог так скоро дойти хромой! — сказал Иван. — Давай обратно. Я на мосту сойду, ждать его буду. Не уйдет!