С тобой моя тревога

— Нет, не шутим… Год назад отстояли. Тогда с нашими доводами согласились. Ты был здесь нужнее. Сейчас у нас веских оснований задерживать тебя нет. Да и сам понимаешь, что после Пленума ЦК по развитию химии в стране каждый, у кого есть опыт строительства, как у тебя, — на особом счету.

— Да, опыт… — Сергей Петрович закрыл глаза, помял пальцами веки. Вспомнил постановление Пленума: десяток заводов и комбинатов в разных уголках страны, срочные и ответственные задания проектировщикам, исследовательским институтам, машиностроителям и приборостроителям.

— Строить, да?

— Да. Строить, — подтвердил Гулямов. — И как ни жалко тебя отпускать, а придется. — И уже в утешение себе, больше, чем Дорофееву, закончил: — Горкому партии, всем нам дорого, что тебе доверяют такой объект. Ты — наш, у нас вырос. И орден тебе — за наш завод. Так ведь?!

— Так…

Они помолчали минуту-другую.

— Скажи, Сергей Петрович, а кого бы ты мог оставить вместо себя? Есть такой человек, кому ты со спокойным сердцем, уверенно передашь предприятие? На заводе, я имею в виду.

— На заводе? — переспросил Дорофеев. — Есть и на заводе.

— Кто?

— Камал Каюмов, мне думается, справится.

— Начальник цеха? Болезненный такой?

— Да. Ангина у него часто.

— Чингирин у нас есть. В институте. Пусть ему покажется. Один из лучших специалистов. Не рановато ли его из цеха на завод?

— Ему бы, конечно, главным поработать сперва. Да времени, похоже, нет…

— Посоветуйся насчет Каюмова в партбюро.

— А как Медведовский? Главный?

— Медведовский? Да так… Вышел он из упряжки. Рядом идет. Кроссворды решает на работе. На должность главного Вишневского бы, технолога сернокислотного. Светлая голова! В партию приняли перед праздником. За этот год его рационализация дала заводу четверть миллиона рублей. Каюмов и Вишневский дополнят друг друга.

— Значит, подумывал все-таки о замене! — заметил Гулямов.

— Нет, не думал.

— Ну, значит, договоримся так: подтяни Каюмова до директорского кресла. На это время у тебя будет. До весны, по-моему, ты еще поработаешь.

— Что ж. А куда мне предстоит ехать-то — не секрет?

— Пока не знаю…

Гулямов проводил Дорофеева до двери.

— Да, совсем забыл. В парткоме и завкоме договорились пару воскресников провести. В цехе грансупера. Кое-что доделать надо и, главным образом, мусор строительный убрать. Хорошо бы студентов с химфака пригласить на помощь. Пусть привыкают. После окончания многие на завод будут проситься. Как вы думаете, Мурад Гулямович?

— Что от горкома требуется? В ректорате поговорить? Сделаю. А эти как, трое?

— Из заключенных?

— Да.

— Держатся вроде… Лихову на учебу послал. Забрал ее из столовой. К автомату ее поставим, мешки зашивать…

— А остальные?

— Работают… Одинцов — в ремонтно-механическом. Сварщиком. А старший — экспедитором.

— Да, вот что, Сергей Петрович! Пусть наш разговор о предстоящем твоем отъезде тебя не расхолодит. Работай как прежде, как всегда.

— Какое там! Придется поднажать. Постараюсь кое-что довести до ума, а времени — мало. Ты мне пообещал, что только зиму одну.

— Может, еще и зимой придется ехать. Ну, крепись!

…С крыльца горкома Дорофеев оглядел улицу, автомашины, выстроившиеся на обочине дороги. Вон и его старенькая «Победа». Он разглядывал рыжую, потускневшую машину, как разглядывают старого, доброго друга перед расставаньем. «А ты еще ничего, старик! Ты еще потопаешь по земле».

«Победу» он получил в обкоме сразу, как приехал и жил еще в городе, в гостинице. Шоссе тогда ни до поселка, ни до завода не было, и в сухую погоду сзади машины всегда долго висел над проселком густой шлейф белесой пыли…

Уже на крыльце Дорофеев почувствовал давно забытое состояние приподнятости и тревоги. Так он себя чувствовал на фронте перед наступлением, а последний раз — когда получил назначение строить этот вот свой первый завод. Он вспомнил, что не договорил с Каюмовым, но ехать на завод не хотелось.

— Заедем домой на минуту, — сказал Дорофеев шоферу, когда впереди показались над деревьями крыши новых двухэтажных домов поселка и еще недостроенной огромной школы-интерната справа от дороги.

Он стремительно миновал палисадник, резче обычного постучал в дверь. Послышались легкие шаги.

— Ты, Сережа?

— Да!

По каким-то едва уловимым признакам Лидия Федоровна догадалась о необычайном состоянии мужа: туфли не снял у порога, прошел на веранду, не поцеловав ее в бледный лоб, как обычно.

— Что-нибудь случилось, Сережа?

Он зачем-то включил телевизор. Это днем-то, когда никаких передач не бывает!

— Чего ты молчишь?

Он выключил телевизор.

— Да. Случилось.

— Неприятность на работе?

— Уж лучше бы неприятность! Скоро уезжать предстоит. Понимаешь? Совсем!.. Новое назначение скоро получу.

— Куда? — она села на зачехленный стул, пальцы непроизвольно принялись теребить бахрому скатерти. — Куда, Сережа?

— Еще не знаю… Строить новый завод.

— Сереженька, это правда?! — Лидия Федоровна молитвенно прижала руки к груди.

— Пока не знаю, ни куда, ни когда. Просто Гулямов вызвал к себе и сообщил, что горком дал согласие на мой перевод. Сделано это, думаю, с ведома обкома. Вот пока и все…