С тобой навеки (ЛП)

Гарри врывается на кухню, скуля и обнюхивая Акселя, который на четвереньках ползёт в гостиную. Я убираю стул, а затем собираюсь подтащить ближе палатку, но Аксель говорит:

— Оставь.

Так что я оставляю. Я просто придерживаю клапан открытым и позволяю ему заползти внутрь. Он медленно вытягивается на матрасе, будто бейсболист в замедленном режиме скользит на домашнюю базу с низким, болезненным стоном.

Пытаясь дать ему уединение, чтобы комфортно улечься, я принимаюсь за работу, делая то, что всегда помогает мне почувствовать себя лучше в расстраивающей ситуации — прибираюсь. Я шевелю угли в камине, добавляю ещё одно полено. Зажигаю свечи, которые он расставил на полках над камином.

А когда я поворачиваюсь назад, Аксель лежит на животе, оставшись в одних спортивных штанах. Моё сердце замирает. Он такой красивый. Я бесстыже пялюсь на мышцы его спины, изгиб позвоночника и две маленькие ямочки прямо над поясом спортивных штанов.

Когда я поднимаю взгляд, наши глаза встречаются.

— Прошу прощения за шоу, — говорит он. — Просто когда моя спина в таком состоянии, я не могу выносить ощущение ткани на коже. Это раздражает.

— Ничего страшного, — я тоже заползаю в палатку, которая на удивление просторна, но опять-таки, она рассчитана на почти двухметрового парня, так что это необходимо. — Мне можно прикоснуться к тебе?

— Да, — говорит он, уткнувшись лицом в расстеленный спальный мешок. — Можешь сесть на мою попу? Это даст тебе лучшую опору, и давление на копчик ощущается приятно.

Я сажусь на него верхом и отвешиваю себе мысленную пощёчину, когда чувствую твёрдые мышцы его задницы. Сейчас не время для чего-то сексуального. Сейчас надо позаботиться об Акселе.

Я нежно кладу ладони на его поясницу, на его гладкую и подтянутую кожу. Я не профессиональный массажист, но я достаточно долго занималась спортом, чтобы знать, что болит и что облегчает боль, так что я понимаю, что ощущается приятно. Я мягко провожу большими пальцами вдоль больших мышц по обе стороны от его позвоночника, чем добиваюсь его стона.

Точно. Неа. Ни капельки не сексуально.

Скажите это ноющему ощущению между моих бёдер и моим соскам, напрягшимся под кофтой с Бобом Россом. «Нет ошибок. Есть счастливые случайности».

Я несколько раз повторяю движение, потом развожу руки и массирую его ладонями. Аксель выдыхает. Его задница подо мной напрягается.

— Нормально? — это звучит слегка с придыханием. Упс.

Ладони Акселя сжимают в кулаках спальный мешок, который он постелил в палатке.

— Да.

Я чувствую спазм мышц на его пояснице и опускаю ладони прямо к двум ямочкам по обе стороны от его копчика.

— Вот там, — стонет он.

Помедлив, я отстраняюсь назад, вспомнив массаж шиацу, на который ходила ранее в этом году. Массажистка стояла у моей головы, затем провела ладонями вниз по позвоночнику к попе. Я ярко помню, как это помогло раскрыть мою поясницу.

— Я попробую кое-что ещё, ладно?

Аксель приоткрывает глаза лишь наполовину. Я вижу, что мышечный релаксант начал действовать.

— Конечно.

Я слезаю с его попы, затем подползаю к его голове. Он поднимает взгляд и хмурится.

— Что ты делаешь?

— Я не собираюсь творить безумства, потому что я не профессионал, но я хочу попробовать кое-что, что массажистка делала со мной. Это очень хорошо влияет на поясницу.

Его глаза не отрываются от меня, когда я подвигаюсь на коленях, затем наклоняюсь над ним. Мои колени практически оседлали его голову. Я провожу ладонями вниз по его спине.

— Даже не смей отпускать двусмысленные шуточки.

Тяжело вздохнув, Аксель утыкается лбом в моё колено. Затем мягко кладёт ладонь на моё бедро и проводит ей вверх и обратно вниз.

— Это жестоко.

— Это причиняет боль? — спрашиваю я.

— Да, — стонет он. — И очень сильную.

Я медлю.

— Я могу остановиться.

— Я не про массаж, — бормочет он. — А про это, — он сжимает моё бедро. — Так близко к тому, чего я хочу.

К моим щекам приливает жар, и я тихо смеюсь.

— Кажется, мышечный релаксант расслабил ещё и твой язык.

— Ммхмм, — тянет он, утыкаясь носом в моё бедро с внутренней стороны. — Расслабил. И мой язык не хочет быть расслабленным. Он хочет заняться делом.

Я издаю хрюкающий смешок.

— Вау. Когда напьёшься, ты тоже такой забавный?

— Неа. Я просто становлюсь очень тихим.

— Как будто обычно ты не тихий.

— Ещё тише, — серьёзно отвечает он. — Как мышка.

Я смотрю на него и сдерживаю смешок.

— Ну не знаю. Готова поспорить, что если бы я поставила тебя перед мишенью для дартса после того, как ты выпил несколько бутылок пива, ты бы сделался немножко шумным. Ты похож на любителя дартса.

Он улыбается, и это сокрушительное трио: белые зубы, вытянутые ямочки на щеках и — грандиозный финал — сморщенный нос. Моё сердце запинается как мотор, который вот-вот заглохнет.

— Когда приедешь на День Благодарения, узнаешь, — отвечает он. — У нас есть дартс в подвале. Ох бл*дь, да, — он стискивает моё бедро, когда я провожу основаниями своих ладоней до мышц его задницы. — Сделай так ещё раз. Это было очень приятно.