С тобой? Никогда!

Мы подошли к двери, и он нажал кнопку. Двери отворились: это оказался лифт.

— Да тут целый мини-город! — Поразилась я количеству кнопок в лифте.

— Бассейны, тренажерные залы, салоны красоты, даже магазины — всё есть. — Ярик нажал на кнопку и обернулся ко мне. — Так говорят. Но я не проверял. Мне было некогда.

Мы смотрели друг на друга и молчали. Будто провалились во времени. Наконец, я решилась и робко потянулась к нему рукой. Осторожно коснулась области возле раны на рассеченной брови, но он даже глазом не моргнул — продолжал стоять без единой эмоции.

— Боевик. — Сказала я, переминаясь с ноги на ногу.

И улыбнулась.

— Кто? Я? — Ярик откинул голову назад.

— Я боялась, что ты его убьешь. Мне было так страшно. — Призналась.

— А мне не было. — Он почесал лоб. — Прости.

Боже, его губы так близко…

— За что? — Смущенно.

— За то, что напугал тебя.

Желудок от волнения будто провалился в пустоту, дыхание перехватило.

— Ты всё сделал правильно. Просто…

— Что? — Его взгляд торопливо блуждал по моему лицу.

— Я никогда не видела тебя таким.

— А я и не был. — Губы парня расплылись в кривоватой улыбке. Так, словно ему было неловко. — Это мой первый раз. Раньше я никогда не дрался.

— О… — вырвалось у меня. — Я бы и не подумала…

— Если отец пытается вырастить из тебя великого пианиста, то он обычно не учит тебя, как правильно сжимать пальцы в кулак, чтобы ударить. — На его лице отразилась та же боль, которую я испытываю каждый раз, вспоминая наше прошлое. — Поэтому мне приходилось тайно смотреть фильмы с Ван Даммом и тренироваться самому. Все ради того, чтобы сегодня не облажаться перед тобой.

Он смотрел мне прямо в глаза. И казался ужасно серьезным. И только, когда морщинки вокруг его глаз, заполненные запекшейся кровью, мелко задрожали, я поняла, что он шутит, и звонко расхохоталась.

Когда лифт остановился на нужном этаже, мы все еще смеялись, толкая друг друга.

— Ух, ты… — Мой взгляд упал на широкий коридор с высокими потолками, расходящийся в обе стороны от лифта.

— Нам сюда, — Ярик потянул меня за руку.

— Добрый вечер! — Поприветствовал нас из-за стойки консьерж.

— Здрасьте. — Кивнула я растерянно.

— Идем, — махнув сотруднику, парень повел меня за собой.

Когда он отворил ключом дверь, я замерла. Меня поразила иллюминация, которой было подсвечено просторное помещение. И только секунду спустя, когда щелкнул выключатель, и свет в квартире включился, я поняла, что это были огни ночного города.

— Выключи! — Попросила, на ходу сбрасывая туфли.

Комната снова погрузилась в темноту, а я приблизилась к окну. Или стене. Или как это вообще назвать, когда вместо окон в помещении от потолка до пола стеклянная стена?

— Никогда его таким не видела. — Прошептала я, имея в виду город.

И застыла возле прохладного стекла, любуясь извилистыми лентами дорог, яркими всполохами витрин, сотнями тысяч маленьких огоньков — окон в домах и гладким серым полотном реки, криво прорезающимся сквозь городской ландшафт.

— Красиво, да?

— Необыкновенно…

Ярик стоял позади меня. Так близко, что я почти ощущала запах парфюма на его коже. Так близко, что почти чувствовала кожей его прикосновение. Если бы я чуть-чуть наклонилась назад, то оказалась бы у него в объятиях. Можно, конечно, сделать вид, что падаю…

— У тебя вообще нет комнат? — Спросила я, оглядываясь по сторонам.

Одно единое пространство, минимум мебели и… рояль.

Рояль?!

— А зачем они мне? — Усмехнулся парень.

Но я уже направлялась к инструменту.

— Какой красивый!

Ярик включил свет, и я с волнением провела кончиками пальцев по гладкой поверхности. Белый рояль, большой, но изящный. Как большая белая птица. Величественный!

— Это моя ласточка.

— Кто? — Я подняла на него взгляд.

— Открой клап, не бойся.

Присев на специальный стул, я аккуратно приподняла крышку над клавишами.

— А эту надо открывать? — Указала на пространство над самим роялем.

Ярик улыбнулся, подходя ближе.

— Если аккомпанируешь певцу, то нет, иначе инструмент будет заглушать пение. А на фортепианном концерте ее наоборот открывают, чтобы направить звуковые волны в зал.

— Как все сложно.

Он подошел сзади и наклонился, почти касаясь моей спины.

— Попробуй, услышишь, как она звучит.

— Она? — Спросила я.

— Да.

Парень взял мои руки и положил на клавиши. Что-то тихо зазвенело в тишине: то ли капля росы соскользнула с сонного цветка, то ли ветер колыхнул ветку сосны в вышине. Ровный звук, высокий и при этом очень нежный. Женственный!

Ярик аккуратно взял мои пальцы в свои и провел еще по нескольким клавишам. И снова эта магия: весенняя капель, звон колокольчика, писк мелких птенцов из гнезда, пение соловья. Едва звуки прекратились, я очнулась ото сна, возвращаясь в звенящую тишину квартиры.

Раз! И снова под моими пальцами тихое волшебство. Динь — журчит ручеек. Дон — майский гром. Ди-и-нь — ветер играет с листвой. И динь-динь — чирикают вернувшиеся с теплых краев пернатые.

— Невероятно. — Я почувствовала, что мои ладони вспотели.

— В нем точно женская душа. — Сказал Ярослав, отпуская мои руки. — Поэтому я назвал его ласточкой — в честь тебя. На такой высоте только ласточки и поют.