С тобой? Никогда!

Ее изящные руки инстинктивно прикрывали ладонями упругую грудь. Несмотря на то, что только было между нами, девушка все еще смущалась собственной наготы, но я собирался сделать все, чтобы это изменилось.

— Мы могли бы… — Намекнула она.

Ох, уж эти красные от смущения щечки!

— Нет, тебе нужно отдохнуть. — Отверг ее предложение. — Иначе завтра всё будет болеть еще сильнее.

Даша встала под струи воды, продолжая коситься на меня:

— Он что, так и будет теперь?

— Всё время, пока ты рядом. — Подошел ближе, взял гель для душа и нанес на ее плечи и грудь.

Даша дрожала, неотрывно следя за моими движениями. Она опустила руки, позволяя мне любоваться своими округлостями.

— Ты самая красивая на свете. — Прошептал я, намыливая ее живот, опускаясь ниже и проводя руками по бедрам.

— Это не так.

— Даже не спорь. — Взял лейку душа, направил на внутреннюю сторону ее бедер и осторожно смыл капельки крови.

— Ты меня смущаешь…

— Привыкай. — Улыбнулся я.

Поднялся и поцеловал ее в губы.

— Он упирается в меня. — Хихикнула она, отрываясь от моих губ и косясь вниз.

— Не обращай внимания. — Погладил ее поясницу, спустился ладонью ниже.

— Не могу не обращать…

— Ладно, тогда обращай. — И поцеловал ее снова.

С нежностью, с жадностью, со всей любовью, которая переполняла мое сердце.

39

Даша

Я ждала отца Ярика в коридоре детского хосписа. Ровно в полдень он подошел к входу и тоскливо оглядел крыльцо здания. Потоптался на месте, словно не решаясь войти внутрь. Тогда я помахала ему рукой в окно, и мужчина сдержанно улыбнулся. Кивнув, он нехотя вошел.

— Давайте сюда куртку. — Я приняла его верхнюю одежду и сдала в гардероб. — Наденьте халат. Здесь так положено.

Мужчина замер, разглядывая разрисованные детской рукой стены учреждения. В его голове будто не умещалось понятие хосписа, в который, как считалось, всех отправляют умирать, и доносящийся из коридоров детский смех.

Он подошел к стенду с многочисленными фотографиями, на которых были изображены дети разных возрастов во время визитов аниматоров, во время поездок в аквапарк и на всевозможные концерты, и долго рассматривал грамоты, благодарности, детские рисунки и только потом, выдохнув, натянул на плечи халат.

— Даша, ты думаешь, что мне точно стоит… — Запнулся он.

— Знаете, я долго думала над этим. — Призналась я. — Через неделю у дайвёрсов концерт с симфоническим оркестром, я хотела пригласить вас туда. Но… это было бы совсем не то. Самое важное, что сделала музыка в судьбе вашего сына, находится в соседнем зале.

— Хорошо, идем. — Кивнул мужчина.

Я отворила дверь, и до нас донеслись печальные звуки фортепиано.

За инструментом сидели двое: Ярослав на круглом стульчике и рядом в высоком инвалидном кресле мальчишка — худой, бледный, с серыми кругами под глазами. На нем была белая бандана, прикрывающая лысый череп и зеленая больничная пижама. Брови у парнишки почти отсутствовали, и на изможденном лице выделялись лишь огромные голубые глаза.

Ярик играл «К Элизе» Бетховена, а парнишка просто слушал, улыбаясь лишь уголками побелевших губ. Слева от фортепиано сидели его родители: отец обнимал мать, и оба с трудом удерживали слезы.

— У него нет сил играть, — объяснила я на ухо мужчине, — поэтому он просто слушает, как Ярик играет.

Мальчишка внимательно следил за движениями пальцев Ярослава, и его собственные пальцы едва ощутимо подрагивали, словно повторяя их.

— Никто не знает, почему, но так бывает, что перед самым концом выдается несколько часов или дней, когда им вдруг становится лучше. Ванечке осталось недолго, но сегодня он может сидеть, может разговаривать, и даже боль отступила, дав ему короткую передышку.

Мужчина наклонился спиной на стену, не решаясь пройти в зал. Он слушал удивительную мелодию, полную печали и надежды, и по его щекам катились слезы.

— Вы должны гордиться им. Даже несмотря на то, что он пошел своим путем. Ярослав — замечательный человек. Я не знаю никого, кто бы был лучше него. Посмотрите.

Мелодия стихла, и Ванечка, делая усилие, захлопал в ладоши — почти беззвучно, слабо и глухо. Едва касаясь ладонями друг о друга. Но на его бледном лице в этот момент было столько счастья и радости, что хватило бы на многие годы.

— Я горжусь. — Тихо прошептал отец Ярика, сжав мою руку.

И мы запечатлели этот миг в наших сердцах навсегда.

А через пару дней Ванечка умер. Светлый, маленький человечек, который хотел так немного: просто жить и просто играть любимую музыку. Тяжелый недуг отобрал у него мечту, но подарил нам память о нем и твердую уверенность в том, что нужно ценить каждый миг нашей жизни. Любовь, творчество, музыка, вера, семья — у всех свои мечты и ориентиры, главное, всегда оставаться им верным.

В память о Ване Ярослав сочинил новую песню, которую на сцене огромного мюзик-холла исполнили сами «The Diverse». Он решил продолжить музыкальное образование, но не для отца — для себя. И для того, чтобы, достигая всё новых и новых высот, помнить, с чего всё начиналось.

Я не ушла из клуба.