С тобой, но без тебя

Каминскому не потребовалось лишних подтверждений, что его любимая женщина пусть и не хочет говорить о случившемся, но отчетливо помнит каждую минуту этого кошмара. Намеренно выбрав угловое место на кухонном диване, Ксана обезопасила себя — теперь у нее за спиной была только стена.

Никак не прокомментировав этот поступок, Вячеслав собрал осколки и выкинул их в ведро. Так же молча, он сходил в ванну за шваброй и вытер небольшую лужицу чая. Наведя относительный порядок, он поинтересовался:

— Тебе сделать кофе? — Ополоснув руки и достав две чашки из шкафа над раковиной, он взял сахарницу и положил в одну них две ложки песка.

— Я сварила его для тебя. А мне нельзя, — тихо ответила Ксана, сверля внимательным взглядом напряженную и прямую спину Каминского. — Я беременна.

Слава замер и, кажется, вообще перестал дышать. Спустя двадцать секунд, он бросил чайную ложку в раковину и оперся о стол. Все это время Ксюша не могла видеть его лица — это было к лучшему. Неверие и растерянность, надежда и страх — все чувства и эмоции смешались в кучу.

— Так и будешь молчать?

— А что ты хочешь от меня услышать? — Каминский развернулся и облокотился о стол. Прочитать хоть что-то по его лицу он не позволил — нацепив маску полного спокойствия. Далось ему это с трудом, но и в очередной раз пугать Ксению за сегодняшний день он не хотел. Пусть уж лучше мучается догадками, чем увидит его боль. Мысль, чьего ребенка она может носить под сердцем, выворачивала Славу изнутри, причиняя невыносимые муки.

— Ну не знаю, хоть что-нибудь.

Слава сложил руки на груди и уперся взглядом себе под ноги. Воздух стал настолько плотным, что Славе понадобился глоток кислорода. Быстрым шагом он подошел к окну и настежь открыл обе створки. Вдыхая и выдыхая полной грудью, он пытался разобраться в себе. Что чувствует, испытывает? Рад или огорчен?

— Я заварю тебе чай, — сказал Слава. Под удивленным взглядом Ксюши он вернулся к столу и действительно начал делать ей чай. — Сколько сахара?

— Каминский, ты совсем идиот? Я тебе еще раз говорю, я беременна!

Сжав руки, Вячеслав выдохнул сквозь зубы. Подобравшись всем телом, он едва сдерживал себя, но Ксения этого не замечала.

— С вероятностью пятьдесят на пятьдесят, что ребенок твой…

— Вот именно! — не выдержав, закричал Слава. — Мне на хрен не нужна эта вероятность! — Более не сдерживая свои эмоции, Слава ударил кулаком по кухонному шкафу, сдирая кожу на костяшках. Мебель не выдержала такого надругательства над собой и, слетев с крепежей, упала на столешницу и раковину. Звон бьющейся посуды и испуганный вскрик Ксюши привели Каминского в чувство. Понимая, что сейчас не способен вести конструктивного диалога Слава вышел из кухни. Как и вчера, он закрыл входную дверь на ключ и, пройдя в кабинет, заперся там. Ему требовалось время, чтобы все обдумать, взвесить и принять единственно верное решение — другого ему не надо.

Пока настроение располагало, Слава решил позвонить ребятам, что должны были наблюдать за Ксаной.

Когда на его телефонный звонок ответили после четвертого гудка, Каминский был больше чем взбешен, но голосом не выдал своего недовольства.

— Вы где?

— Внизу у подъезда, — скучающим голосом ответили на том конце провода. — Не выходила, в окна не выглядывала, да и к ней никто не приходил.

— Уверен? — с оскалом маньяка спросил Вячеслав.

Секундная заминка и полу вопрос — полу утверждение:

— Ну да?!

— Ты меня спрашиваешь или отвечаешь? — рыкнул Слава и кинул в стену ни в чем неповинную декоративную свечу, стоящую на письменном столе.

— Да!

— Что да?! — Поймав себя на мысли, что сейчас тупо отыграется на своих ребятах за поганый день, Вячеслав ожидал утвердительного ответа затаив дыхание и вцепившись окровавленной рукой в подлокотник кресла.

— Я уверен в своих словах!

— Уволен! — на выдохе произнес Каминский с потаенной злостью и удовлетворением. — И ты, и напарник твой к Смирнову завтра за расчетом подойдете. И благодарите Бога, что с Артемьевой ничего не случилось, иначе я бы с вас шкуры спустил.

Слава отдал бывшему подчиненному должное за то, что тот не стал расспрашивать «за что и почему?», а спокойно и молча выслушал работодателя, затем сдержанно попрощался и завершил вызов.

Вячеслав бросил телефон на стол и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. Он понимал, что не сможет долго откладывать решение вопроса относительно Ксении. Осталось только взвесить все «за!» и «против!».

В пользу «за!» пошли пункты:

он любит Ксюшу;

это может быть его ребенок;

эта женщина устраивает его со всеми своими закидонами.

Но «против!» был один очень весомый аргумент: это может быть ребенок Султанова.

Как раз таки последний пункт и заставлял все его мужское существо кричать раненым зверем. Этот зверь рвал его изнутри, наносил на сердце шрамы, которые, наверное, не затянутся никогда.