С тобой. Только с тобой!

Дорогу с шумом пересекла пара тяжёлых уток. В ветвях придорожных деревьев робко началась перекличка пернатого населения. Неспешно переползал полотно шоссе завершивший охотничью смену ёж.

С востока светлело, правда,  сегодня без рассветного фейерверка, бесцветно, почти незаметно.

Вот уже скоро три часа кряду мчится на велосипеде Егорка Воронин с полной выкладкой, не сбавляя темпа даже в гору. Отмахал уже кругов двадцать, ни разу не замедлив движение.

Шуршат по сухому асфальту разогретые шины, мерно вздымается грудная клетка юноши, выбрасывая раскалённое дыхание. Одежда его промокла насквозь, пот застилает и жжёт глаза. От избытка кислорода в крови кружится голова, даже слегка подташнивает.

Никак не удаётся парню остудить закипающий мозг, успокоить растревоженную неожиданным знанием душу.

Не понимает Егор, что мозг – не мотор автомобиля, а кровеносная система не радиатор: сколько не гоняй по большому и малому кругу кровь, остудить мысли высверливающие рассудок невозможно.

Победить себя, если внутренний мир упорно сопротивляется, если не желает признавать реальность, нельзя никакими нагрузками. Пора бы остановиться и принять взвешенное решение.

А оно ускользает, подсовывая  возбуждённому уму новые и новые доводы, которые тоже моментально опровергаются по причине несостоятельности или оттого, что не соотносятся с эмоциями и чувствами.

Первый раз в жизни приходится Егору принимать  самостоятельное, по-настоящему взрослое решение. Жизнь на поверку оказалась сложнее физики, химии и тригонометрии вместе взятых, тем более любое решение, принятое теперь, окончательное и обжалованию не подлежит, поскольку в любом случае выносит безжалостный приговор.

Выбор сделал – провёл жирную черту, чётко разграничивающую жизнь на вчера и завтра, лишающую возможности изменить что-либо в дальнейшем.

Любой вердикт – поступок. Дальше жизнь потечёт с учётом этого изменения, последствие которого непредсказуемы.

Уравнение, которое подсунула Егору судьба, не детская игра.

Кубик Рубика можно собрать за считанные секунды, просчитав в уме все последующие шаги, а в реальной жизни даже малые просчёты приводят к фатальным ошибкам, часто к необратимому крушению судьбы.

До этого момента всю ответственность за его жизнь брали на себя родители. Да они и сейчас не отказываются принимать судьбоносные решения, ведь ему только семнадцать лет.

Одиннадцатый класс ещё предстоит закончить. Потом институт или армия.

Пришло время принять бремя ударов и подарков судьбы на себя. Вот и мается парень, не в силах разложить трагический пасьянс.

Всё было хорошо и предсказуемо, заранее распланировано, ожидаемо и прочно, пока не встретил Егор в местном автобусе удивительной выразительности взгляд обыкновенной девчонки.

Скорее всего, смотрела она не на Егора, но нечаянно заглянула прямо в душу, зацепила  острым коготком  натянутую созвучным волнением романтическую струну, издавшую при бестелесном прикосновении чистый звук, пленивший юношу пламенной лирической ноткой.

Зазвучала в груди у парня неведомая манящая мелодия.

Видно время любви пришло.

Конечно, Егор и прежде не раз чувствовал не очень понятное, но волнующее, трепетное и нежное состояние при виде девчонок, появляющееся ниоткуда.

Растекающееся по всему телу смятение, вносящее внутреннюю тревогу, дополненную истомой неведомого удовлетворения, нравилось ему, но обычно такое состояние бывало мимолётным: оно быстро ускользало, растворялось или таяло в суете обыденной повседневности.

Давно уже с интересом, стараясь не показывать вида и не выдать себя, рассматривает юноша с интересом девчоночьи округлые формы, испытывая от этого сладостный восторг и приятное возбуждение.

Егор уже научился сравнивать поведение и внешность девочек, даже создал в уме картотеку того, что нравится и нет.

Увидев лицо незнакомки, поразившей его глубиной и яркостью огромного размера зелёных глаз и редким, огненным цветом ярких волос, словно и непричёсанных вовсе, а растущих сами по себе, как придётся, Егор вздрогнул.

Упавший на её голову сквозь оконное стекло солнечный луч, словно фонарик зажёг на голове костёр, цветом напоминающий закатное солнце, когда оно кажется огромным, горячим и ярким. Про такое говорят – солнце мается.

Милый, слегка вздёрнутый носик-пуговка, толпа поцелуев солнца, столпившихся на щеках, словно грибы-лисички под корнями берёзы выглядели удивительно милыми.

Егор загляделся.

Юноша невольно отметил приветливый взгляд девочки, не вызывающий сомнения, что она родилась счастливой.

Лебяжья шея с гордо вскинутой аккуратной головкой, белоснежная кожа, мягкие, чуть темнее волос, пушистые ресницы, сочные перламутровые губки.

Девушка была неожиданной как весна и горячей, словно само лето.

Совсем не удивительно, ведь это происходило именно в жаркий солнечный день.

– Что, если она дочь самого Солнца, – зарыв рот ладонями и покраснев до кончиков волос подумал Егор.

От удивления и странных мыслей он раскрыл рот и впился в незнакомку любопытным взглядом. Ему показалось, что улыбается она именно ему. Улыбается и зовёт…