С тобой все ясно

До свиданья, Андреевы клеши! До свиданья, моя причесочка! Здравствуй, отутюженный Боря!

2 сентября

Постригли.

7 сентября

Почти неделю не мог открыть дневник. Плохо для меня начался этот учебный год.

Постричь-ся - значит "постричь себя". Так нас Бабуся учила на уроках русского языка. А меня ПОСТРИГЛИ. Против моей воли. Да еще парикмахерша попалась бестолковая: полголовы обчекрыжила под допотопную "канадку".

До-ис-то-ри-чес-ку-ю!

Думал, в школе засмеют. Ничего, обошлось. Андрей мне в утешение придумал поговорку: "Волосы не мысли, вырастают быстро".

8 сентября

В середине седьмого класса студенты-практиканты замучили нас длиннющими анкетами. Тогда же "Группа АБЭР" осуществила заброску в глубокий тыл противника. Было проведено совсекретное социологическое исследование "Уровень психической полноценности наших девочек". Агенты А, Б, Э и Р получили одно и то же задание: толкнуть девчонку (на уроке, на перемене, в буфете) и "зафиксировать реакцию", то есть, что она скажет.

Эксперимент проводился десять раз в примерно равных условиях. Было отмечено семь восклицаний "дурак" с двумя вариациями: "дурак ненормальный" и "дурак малахольный". "Ненормальный" и "малахольный" как однородные члены взаимно уничтожаются - остается "дурак" в чистом виде.

Оля Савченко сказала: "Ты что, того?"

Ира Макешкина сказала: "У тебя что, совсем?"

Но и это очень близко к общему результату, который (после обработки статистического материала) был сформулирован так: девочки наши жутко нервные и нa нашего брата реагируют абсолютно одинаково.

Правда, Аня Левская, помню, испортила картину, пробормотав в ответ на мой толчок что-то вовсе несуразное: "Зачем ты так?" Смех из меня чуть не брызнул, как повидло из пирожка, но я вовремя вспомнил, что нахожусь на задании, и опять нахально задел ее плечом. Центр ждет информацию и получит ее! Буфетная очередь, состоявшая главным образом из девчонок, вела себя агрессивно: "Вытолкать его, дурака такого!"

Но Анюта принялась меня защищать: "Ничего, ничего...

Он нечаянно..."

Чтоб не смазать общей картины, я не стал передавать ее нетипичные ответы в Центр...

И вот вчера, потехи ради, наша троица решила повторить давний эксперимент.

Без "дураков"! Девочки стали совсем другими. Не только внешне (на физкультуре я в первую минуту даже глаза зажмурил - думал, ослепну). И повадки у них иные, и голоса, и слова.

Та же Оля Савченко сказала: "Как ты с девушками обращаешься!"

Та же Ира Макешкина сказала: "Наши юноши в своем репертуаре".

Это уже не та Оля, не та Ира.

И только Аня Левская, как и полтора года назад, прошептала: "Зачем ты, Эдик, ведь ты же совсем не такой..."

Забыл, какое сегодня число. Кажется, 11-е. Или 12-е? Впрочем, какая разница! Числа хороши в моей любимой математике, где у них есть вес и смысл, где каждое из них красиво на своем месте, а в изящной словесности можно обойтись и без них. Какая разница, какое сегодня? Долой числа из дневника совсем!

Вот какая новость: Бабуся от нас уходит. На пенсию. А мне не хочется с ней расставаться. Не то чтобы я любил Бабусю, нашу Марию Степановну. Тем более к литературе я совершенно безразличен. Как вспомню все эти сравнительные характеристики - бедные литературные герои, мы же их разбирали, как двоечников на классном собрании. По поступочку, по словечку. Как только они живыми оставались! А сочинения - какая тоска! В восьмом классе я даже такой пункт плана взял в заключении: "Мое отношение к Пушкину". Модно было про "свое отношение", вот я и взял. А какое у меня отношение к Пушкину? Я даже не понимаю, почему он гениальный поэт...

Да, Мария Степановна уходит. Не знаю, чего я к ней так привязался.

Вроде она меня не жаловала...

В четвертом, что ли, классе, помню, первый раз высказал на литературе свое мнение. Проходили мы басню дедушки Крылова "Стрекоза и Муравей".

Мария Степановна и спрашивает: "В чем, дети, мораль?" Тяну руку: "Мораль в том, что почему он такой жадный..." - "Кто жадный?" - изумилась учительница.

"Муравей, - отвечаю. - Стрекоза к нему зачем прилетела? Помощи просить.

А он еще издевается: "Так пойди же попляши!"

Многие засмеялись, а Мария Степановна решила, что Градов издевается над Крыловым, и до восьмого класса я не задавал ни одного вопроса. Спрашивают - отвечаю, а сам - ни-ни!

Когда проходили "Деревню" Пушкина, я вылез из молчального окопа и спросил, как понимать строки "Там девы юные цветут для прихоти бесчувственной злодея".

И опять "получил по башке, чтоб не высовывался"

(это мне Андрей потом так объяснил). А Мария Степановна возмутилась: "Циник ты, Градов!" И целую четверть меня дразнили Циником, хотя я и сейчас не пойму, в чем же состояло мое "наглое и бесстыдное поведение".

Пушкин написал, а мне нельзя спросить?

Вот после этого случая я уже нарочно выучил наизусть несколько строк из "романа в стихах": "Ах, ножки, ножки! где вы ныне?" Но Бабуся меня не спросила (а мне было интересно, как она прореагирует).

И на экзамене мне достался Пушкин, но совсем про другое.