С точки зрения Тролля

Лес поглотил грумов. Я понимала, что мы никогда их больше не увидим. Это было печально, хоть мы и не успели подружиться. Мы долго смотрели на то место, где они исчезли.

Когда последнее эхо их шагов стихло, я собралась направить свою лошадь дальше по тропе.

Принцесса взглянула на ручей:

— Вода кажется такой холодной и чистой. Молю тебя, сойди со своего коня, Вилла, достань мою золотую чашу и наполни ее для меня. Меня мучит жажда!

Она выглядела бледной и усталой, хотя мы провели в дороге не больше четырех часов. Пока я раздумывала над ее словами, мне в голову пришло: «В Запретном Лесу всякое может случиться. Мне всегда хотелось большего, и вот пришла пора действовать».

— Если тебе хочется пить, — сказала я, — слезай со своей лошади, ложись на землю у ручья и пей. Я больше не собираюсь тебе служить.

Ошеломленная, она смотрела на меня. Я тоже была удивлена. Но не тем, что подобное пришло мне в голову, а тем, что произнесла эти слова вслух.

Принцесса огляделась. Мы остались одни, поблизости не было никого, кто помог бы ей. В конце концов она спрыгнула с лошади и шагнула к ручью. Она, как зверь, легла на землю и окунула лицо в бегущий поток.

Напившись, она снова взглянула на меня и пробормотала:

— Господи, что же мне делать?

Три капли крови на ее груди пропели хором, тоненькими голосками:

— Узнай королева об этом теперь, разбилось бы матери сердце, поверь!

Королева оказалась ведьмой! Не заставят ли меня три капли крови заплатить за мою наглость?

Однако ничего не произошло.

Принцесса подвела Фаладу к большому камню, взобралась на нее, и мы отправились дальше.

Солнце стояло в зените, начинало припекать, и тени стали удлиняться. Мы снова оказались у ручья, и принцесса снова попросила меня наполнить водой ее золотую чашу.

— Мне так хочется пить! — взмолилась она. — И вода в ручье выглядит такой прохладной!

— Госпожа, тебе не нужна моя помощь, — ответила я. — Напои себя сама. Я больше тебе не служанка.

В этот раз ни одна из нас не была удивлена.

Принцесса спрыгнула с лошади и прошептала:

— О, господи, что же мне делать?

И снова три капли крови пропели свою печальную песенку, но, как и в прошлый раз, не причинили мне никакого вреда. Принцесса легла на землю и стала пить воду прямо из ручья, а я заметила, как белый платок с красными пятнами крови выпал у нее из-за пазухи, и его подхватил и унес вдаль поток.

Прощальный подарок королевы был утерян.

И тогда я поняла: вот он — мой шанс, ведь принцесса растеряла все свое могущество. Я спустилась с коня и подошла к Фаладе.

— Теперь я тебя оседлаю, — сказала я.

Лошадь покосилась на меня, но ничего не ответила.

Когда принцесса напилась и поднялась на ноги, отряхивая грязь со своей юбки, я вынула из кармана нож, который стащила на кухне, когда последний раз навещала свою мать, и сказала:

— А теперь, принцесса, я возьму твое нарядное платье, а ты наденешь мое. Поклянись своей королевской кровью, что ни одной живой душе не расскажешь о том, что произошло сегодня, или я убью тебя.

Бледное лицо принцессы было испачкано, и она совсем не выглядела высокородной особой, хотя ее великолепные волосы по-прежнему сияли золотом в закатном свете. Я задумалась, смогла бы я убить ее. Вероятно, нет. Я мечтала о новой жизни, как ни о чем другом, но не была готова заплатить за нее кровью. Зато мне ничего не стоило произнести жестокие слова, и я ждала: поверит ли мне принцесса. В нашей прежней жизни она не знала забот и относилась ко мне добрее, чем ее мать. Я надеялась, что она не вынудит меня пролить кровь.

— Очень хорошо, — наконец произнесла она. — Клянусь своей королевской кровью не рассказывать ни одной живой душе о том, что произошло сегодня.

Я смогла вздохнуть полной грудью. Необычайная радость охватила меня, а опасность лишь заставляла сердце биться быстрее. Я собиралась стать принцессой и встретить свою судьбу, как предрекала мне моя мать.

Принцесса сняла свои одежды, а я отдала ей свои. Она даже застегнула на мне пуговицы своего платья, а я затянула на ней шнуровку моего старого сарафана. Не ропща, она взобралась на мою клячу, а я оседлала Фаладу. Если бы лошадь сбросила меня, все мои труды были бы напрасны, но она не взбрыкнула. Мы поскакали по лесу. Мне многое нужно было вспомнить, но ведь не зря же я наблюдала за принцессой и королевой. Я думала о том, как они выглядели, когда общались с другими людьми, как звучала их аристократическая речь, что делало их манеры более изысканными. И повторяла все это про себя.

Иногда я начинала разговаривать с лошадью.

— Я буду заботиться о тебе так же, как она, — говорила я. — Обещай, что и словечком не обмолвишься о том, что произошло.

Лошадь ни разу мне не ответила.