С третьей попытки

Вполне возможно, что так оно и было. Но есть, однако, и существенный факт, плохо вписывающийся в доморощенную конспирологию моего знакомого. Пескарь, вне всякого сомнения, был теснейшим образом связан с одной из городских криминальных группировок, возглавляемой местным уголовным авторитетом, известным под кличкой «Тимоша». Никто не говорил о близком приятельстве этого откровенного бандита, имевшего соответствующую родословную и личную биографию, с внешне вполне респектабельным и законопослушным Пескарем, ни разу не побывавшим под судом и следствием. Вероятно, они как-то контактировали между собой, но этих отношений не афишировали. Тем не менее, тот факт, что братки из Тимошиной ОПГ облюбовали в качестве места своих постоянных встреч и дружеских застолий уже упомянутую харчевню Три пескаря – днем там мог столоваться кто угодно, но попозже вечером, туда не стоило соваться посторонним, все столики были заранее «заказаны» для своих, – неопровержимо свидетельствовал о существовании каких-то серьезных соглашений между этими высокими договаривающимися сторонами. Но еще более важным подтверждением альянса «Пескарь-Тимоша» служило то, – хорошо известное компетентным органам – обстоятельство, что почти все крупные Пескаревы сделки обеспечивались кредитами Волго-Камского инвестиционного банка, в котором Тимошины подельники были главными акционерами и распорядителями финансовых операций. Ясно, что взаимоотношения упомянутых сторон далеко выходили за рамки обычного «крышевания» и основывались на неких совместных деловых проектах. Что-то они, по-видимому, совместными усилиями «от­мывали», «отжимали» и проворачивали. Возможно ли, чтобы стоявшие за плечами Пескаря чекисты смотрели сквозь пальцы на его заведомо противозаконные махинации в сговоре с матерыми уголовниками и даже поощряли такую «коммерцию»? У меня нет уверенного ответа на такой вопрос, но мой пресловутый знакомый, выслушав мои сомнения, просто отмахнулся от таких аргументов, сказав: «Ну и что? Может, у Тимоши был тот же самый куратор, что и у Пескаря?»

Откуда я могу знать, возможно ли это или вовсе невероятно? Всё, что я слышу и вижу в последние десять лет, не дает мне ни малейшей возможности разобраться в происходящем, да и острого желания выяснить подоплеку этой жизни у меня не возникает. Как я уже говорил, что чекисты, что воры в законе, что православные иерархи, что звезды эстрады – все они настолько далеки от меня и настолько чужды – словно жители каких-то далеких африканских стран – моим обыденным понятиям, что делать о них какие бы то ни было предположения, я не решаюсь. Что в их среде возможно, а что совершенно непредставимо? Бог их ведает!