С царем и без царя

Однажды, когда чины караула были посланы арестовать одного генерала, оставшийся в караульном помещении красноармеец вступил с женою в откровенную беседу: полушепотом он рассказал ей о своем былом житье на фронте, об эпизодах боевой жизни; и вдруг преобразившись из красноармейского разгильдяя в дисциплинированного солдата старых времен, он с большой гордостью поведал о том, что у него имеется Георгиевский крест IV степени, который ему приколол на грудь сам великий князь Николай Николаевич. На вопрос, отчего он его не носит, солдат с глубоким вздохом ответил, что не такие теперь времена. О преследованиях офицеров и массовых расстрелах он говорил с громадным возмущением, находя, что среди офицеров было много прекрасных, горячо любимых солдатами людей… Последние слова он произнес совсем шепотом.

10 сентября жену мою вызвали в Совет и сообщили, что отпускают ее, так как стало известно место моего нахождения; а на следующий день она получила мою телеграмму из Унечи о моем благополучном прибытии в новое государство — Украину.

В то время юг России представлял из себя четыре совершенно отдельных самоуправления: 1) Украина, управляемая гетманом Скоропадским; 2) Донская область с донским атаманом генералом Красновым в Новочеркасске; 3) Добровольческая армия, возглавляемая генералом Деникиным в Екатеринодаре; 4) Крымское правительство в Симферополе. Зарождение Украины произошло не вполне естественно, а именно — не на родной украинской земле, а на чужбине. Многолетняя работа австрийского генерального штаба по подбору подходящих элементов для распространения идей «украинизации» Малороссии увенчалась явным успехом в дни заключения так называемого Брест-Литовского мира.

Когда под влиянием интернационалистической пропаганды русская империя стала разваливаться и составные ее части стали предъявлять свои отдельные национальные требования, галичане в союзе с главарями радикальной киевской интеллигенции провозгласили себя на малопонятном языке «мова» представителями великой Украины; явившись от самозваной Центральной Рады в Бресте к своим восприемникам, они на основании права самоопределения народов получили свою независимость от большевиков, а суверенные права — от Германии, с которой заключили сепаратный мирный договор.

Еще в начале 1915 года в Германии под председательством одного отставного генерала образовалось общество «свободной Украины» — так назван был союз германских ревнителей украинского освободительного стремления; в его составе можно было встретить и депутата австрийского рейхстага, лично с Украиной ничего общего не имевшего. Первое полученное мною от Украины того времени впечатление: германская государственность в русской обстановке. В Киеве, в Липках, почти на всех перекрестках стояли столбы с обозначением направлений к различным административным учреждениям германского штаба; жители столицы не имели права ходить по улицам Липок, не имея в кармане немецкого аусвайса.

Я нашел среди чинов администрации Украины несколько своих старых знакомых, помогших мне в получении паспорта и 366 всяких нужных документов. Главы государства — ясновельможного пана гетмана Павло Скоропадского в это время в Киеве не было: он ездил на поклон к императору Вильгельму, наградившему его званием «светлости» и лентой одного из прусских орлов. Еще до возвращения главы самостийной Украины население Киева было оповещено о подробностях его пребывания в гостях у германского императора благодаря помещенным в витринах на Крещатике фотографиям, на которых можно было любоваться восторженным выражением лица гетмана на приемах у бывшего врага нашего государя.

Взгляды на личность Скоропадского в киевских кругах были различные: одни возлагали на него надежды как на спасителя России; другие же смотрели на его деятельность весьма пессимистически. Меня крайне удивило отсутствие Скоропадского в Софийском соборе на торжественной панихиде по государю, совершенной киевским митрополитом Антонием Волынским только в сентябре, так как давно дошедшему из Екатеринбурга печальному известию вначале никто верить не хотел. Зайдя после панихиды в один дом, я там встретил священника церкви гетманского будинка (дворца). Он мне сказал, что не мог участвовать в службе в Софийском соборе, так как в тот же самый час гетманом была заказана в домовой церкви панихида по рабу божьему Николаю. Удивляться такому поступку Скоропадского я не мог, так как знал, что десятилетнее его пребывание в свите государя императора не помешало ему на одном из съездов (кажется, учительском) выразить, по словам местных жителей, восторг по поводу избавления его родины — Украины — от двухсотлетнего угнетения ее москалями.