С царем и без царя

По выходе из вагона государь принял представлявшихся, после чего Их Величества переехали на катерах для жительства на императорскую яхту «Штандарт». Эта великолепная яхта была заказана покойным императором Александром III в Дании на верфи Бурмейстер и Вейн. Мне пришлось видеть «Штандарт», когда он еще стоял на верфи. Это было в Копенгагене в конце 1894 года, в бытность мою ординарцем при генерал-адъютанте Кремере, который был командирован к королям шведскому, датскому и четырем гроссгерцогам германским для возвещения о восшествии на престол императора Николая II.

В ряду стоявших в бухте судов «Штандарт» резко выделялся красотою линий и безупречным внешним видом, несмотря на только что совершенный переход от Кронштадта до Севастополя. Войдя на яхту по левому трапу на верхнюю палубу, я был поражен роскошью отделки и чистотой.

Поместили меня в каюте нижнего отделения, под каютами, занимаемыми царской семьей. Отделаны помещения для свиты были в английском вкусе; мебель светлого дерева была, как и стены, обита чинсом (глянцевитым кретоном). В каждой каюте была кровать, умывальник с горячей и холодной водой, письменный стол, комоды — словом, комфорт полный.

К чаю, завтраку и обеду все собирались в большой царской столовой на верхней палубе. Приглашались кроме особ свиты командир яхты капитан Зеленецкий, по очереди по нескольку офицеров яхты и местное военное и морское начальство. Государь выезжал утром и днем на паровом катере на смотры судов, а 29-го был на закладке большого сухого дока, названного «док императора Николая II».

В вербную субботу царская семья была у всенощной на «Штандарте», а на следующий день, после обедни и завтрака, яхта снялась с якоря и пошла на Ялту.

Во время перехода четыре контрминоносца, только что законченные постройкою в Николаеве, прошли мимо «Штандарта», который шел уже в открытом море своим полным ходом 18 узлов; а так как контрминоносцы шли от 30 до 36 узлов, то казалось, что «Штандарт» стоит на месте. Погода была дивная. Через четыре часа «Штандарт», пройдя мимо Ливадии, начал входить в ялтинскую бухту, где ошвартовался у мола, на котором для встречи Их Величеств находились почетный караул и начальство всех местных ведомств.

Сойдя со «Штандарта», государь и императрица с наследником проследовали в парной коляске по набережной Ялты в новый Ливадийский дворец. По традиции впереди экипажа Их Величеств ехал верхом типичный старый татарин в расшитой золотыми галунами куртке и характерной маленькой плоской черной барашковой шапке.

Во втором экипаже — четырехместной плетеной коляске — ехали четыре великие княжны, а за ними я с обер-шталмейстером Гринвальдом; последний всю дорогу волновался, боясь, что шумные овации, которыми местная публика встречала царскую семью вдоль пути следования, напугают лошадей и они понесут. Его опасения были не совсем напрасными — наша пара начала подхватывать, и бородатому вознице пришлось напрячь все силы, чтобы не влететь дышлом в коляску великих княжон. Закончилась его борьба с буцефалами только на подъеме шоссе при выезде из Ялты.

Это мне напомнило следование за государем во время полтавских торжеств, когда я был назначен сопровождать Его Величество как потомок одного из участников Полтавской победы Петра Великого. При поездке на какую-то могилу я был, кажется, в десятом экипаже за коляской государя. Поставленные шпалерами вдоль пути следования войска приветствовали своего державного вождя таким дружным «ура», что пара серых жеребцов моего экипажа понесла и остановилась, только обогнав коляску государя, который, улыбаясь, крикнул: «До свиданья!»

На въезде во дворец царскую семью встретили хлебом-солью низшие служащие Ливадии, чем и закончились церемонии по случаю приезда царя с семьей на жительство в Крым. Я отправился в свое помещение, находившееся в бельэтаже кавалерского дома окнами на море. Квартира моя была общего типа квартир особ свиты: небольшая прихожая, большая гостиная, служившая и рабочим кабинетом, с балконом на море, спальня, ванная и комната для камердинера. Окна южного фасада кавалерского дома выходили в парк, спускавшийся до самого берега моря. В комнаты врывался аромат весенних цветов, покрывавших деревья и кусты. Какой мизерною мне теперь показалась весна на Французской Ривьере, которой я некогда сильно восторгался.

Проходить из кавалерского дома во дворец нужно было мимо отдельно стоявшей небольшой церкви, соединенной крытым ходом с дворцом. В этой церкви совершались богослужения всю страстную седмицу духовником Их Величеств — отцом Александром Васильевым.

Царская семья и большинство лиц свиты говели и приобщались в великую субботу. Церковная служба благодаря великолепному пению придворной капеллы отличалась трогательной благоговейностью.