С утра шёл снег (СИ)

Сказать, что Кир был рад — ничего не сказать. Он прыгал вокруг Андрея, как заяц. Он влез в рукава его куртки, надел фуражку по самые уши. Тащил черную сумку по полу в свою комнату. Вопил:

— Миша, Миша! Мой отец Андрей приехал. Мой отец приехал!

Пепа радостно вертела хвостом, бухала в закрытую пасть и ставила передние лапки на синие брюки. Подпрыгивала высоко, пытаясь облизать хотя бы руки.

Миша улыбался. Протянул руку:

— Гринберг Михаил.

— Гуров Андрей, — гость честно ответил на рукопожатие.

Гринберг принял у вошедшего пакеты с едой, понес их в кухню. Билл постоял в центре широкого коридора. Смотрел карим глазом и нюхал воздух. Не подошел. Развернулся и ушел на свое место. В проем между моей комнатой и кабинетом хозяина квартиры. Там была небольшая ниша, где стояла его пластиковая лежанка. Оттуда прекрасно просматривалось все жилье. Лег беззвучно.

— Так! Время позднее. Давайте будем ужинать. Кирюша, помогай накрывать на стол. Станем знакомиться за едой, — бодро объявил Мишка.

— Я сам, Миша! Я все умею! — возбуждение Кира переливалось через край.

Я сидела на известной банкетке, спрятав лицо в синюю куртку на вешалке. Запах дальних странствий. И какой-то тонкий, как волос блондинки, неизвестный мне аромат. Надо идти.

— Андрей, помогите пожалуйста Кириллу. Я сейчас, — прозвучал голос моего друга из кухни.

— Он действительно отец мальчика или это очередное предание горных народов? — тихо спросил Мишка, помогая мне снять сапоги.

— Ты напрасно это делаешь. Мне совсем не трудно нагибаться, — я подставила ему вторую ногу.

— Ты не ответила, — Мишка упрямо снял с меня сапог и надел шлепанец.

— Андрей настоящий биологический отец Кирилла. У меня есть днк-тест.

— Ну хоть что-то в этой жизни известно достоверно, — рассмеялся планетарно рейтинговый физик. Подал мне руку, помогая подняться.

Мы вошли в кухню. Я впереди, Гринберг следом.

Взгляд Андрея наткнулся на мою круглую талию. Там и остался. Как нарочно, теплый свитер в косах вязки обтягивал меня в ноль. Белые рейтузы с начесом придавали объема ногам. Я выглядела гораздо толще, чем есть на самом деле. Мишка отодвинул стул, усаживая меня на мое место справа от своего во главе овала стола. Водрузил супницу с горяченными щами в центр. Я поднялась было на раздачу.

— Я сам, — Миша за плечо вернул меня на место. Я получила дымящуюся тарелку сразу после гостя.

— Сметана? — я впервые посмотрела на Гурова прямо. — Горчица?

— Это то, что я думаю? — спросил он негромко в пространство над столом.

— Да, — сразу отозвалась я.

Повисла пауза. Кир возился с Пепой. Андрей, откинувшись на спинку стула даже не делал вид, что интересуется едой.

— Вы плохо едите, Андрей. Мы с Лолой не умеем готовить, просто кулинарная катастрофа. Эти щи варит нам Вера Петровна, соседка с первого этажа, за некоторую мзду. Хочу доложить вам Андрей, что дама она весьма своеобразная, но супы приготовляет отменно. Ешьте, бога ради. Не стесняйтесь, — разбил молчание хозяин квартиры.

Миша видел прекрасно напряг между нами. Тяжелый, замерший взгляд Андрея. Моя суета с половниками-горчицами. Наблюдал с веселым интересом. Присовокупил:

— Поскольку, Андрей, вы — папа Кирюши, то мы все, я думаю так, мы можем считать вас членом нашей семьи. Предлагаю перейти на «ты», остаться здесь и встречать завтра с нами Новый год, — сказал Миша.

Кирюша активно его поддержал. И Пепа на соседнем стуле. Подъедала честно все, что по недосмотру вываливалось из детского рта. Я застыла, пересчитывая машинально овощи в своей тарелке. Да! Мишка гений! Да!

— Это очень здорово! Перейти на «ты» я согласен, — Андрей вспомнил про свою знаменитую улыбку. Я не смотрела на него и так чуяла. — Спасибо вам, ребята. Я очень рад и польщен. Но у меня номер в гостинице. Я не хотел бы вас стеснять. Кир, увидимся завтра.

— Зачем ехать в гостиницу? — открыла я рот. Подняла лицо к гостю. — У нас есть свободная комната. Там нет ремонта, но там тепло и есть диван.

— Я никому не помешаю? — спросил надменно Андрей. Походил сейчас своей суровостью на генерала Гурова абсолютно.

— Нет, — ответили все. Даже я.

Я не спала. Я физически не способна была уснуть, зная, что он рядом. Я не пойду. Сказала я себе. Нет. Пусть даже никогда его больше не увижу. Я не пойду. Я встала и подошла к двери. Цокот когтей по паркету. Открыла.

— Пропусти меня, — сказала я Биллу. — я его только понюхаю издалека. Я даже в комнату к нему не войду.

Билл молчал и стоял перед входом, как вкопанный. Крупную голову только низко опустил. Врос в паркет, оберегая меня от меня самой. Я обошла пса и поскреблась ногтем в дверь.

— Открыто, — раздался спокойный голос. Дверь как будто распахнулась сама.

— Все, Билка, все… — я коленкой попыталась отпихнуть собаку с дороги.

— Не пускает? Правильно делает, — усмехнулся человек.

— Иди на место, мой хороший. Все нормально. Я не боюсь, — я погладила ризеншнауцера по голове. Подтолкнула на место.

Билл ушел сразу. Залез в свое корыто. Громко обрушился костями на лежанку. Вздохнул и спрятал морду под правую переднюю лапу. Неужели завтра будет мороз?