С ведьмой наедине (ЛП)

— Ничего. Я разговаривала с Горацием. Ну же, Морган, признавайся, почему ты ездил сюда так много лет?

— Ты же у нас со сверхъестественными способностями, ты мне и скажи.

— Ха! Так не пойдет. К тому же, мне кажется, что у тебя тоже есть сверхъестественные способности.

Морган не только не рассмеялся, но еще и помрачнел, явно не радуясь ее подозрениям. Господи, как же тяжело заставить его улыбнуться! Дестини начинала думать, что идея затащить его в постель все-таки отразится на ее карме не лучшим образом. Тогда почему, елки-палки, она так сильно его хочет?

Словно узнав, о чем она думает, Морган подхватил ее, покрутился с ней вокруг себя и сказал:

— Сверхъерунда какая-то.

Гораций исчез так же незаметно, как и появился.

— Ничего подобного, — возразила Дестини.

— Ну, давай, порази меня, — ехидно проговорил Морган.

— Ладно. Я чувствую связь между тобой и сутаной. Надень ее, а я тебя нарисую. Ты вполне закоснелый, чтобы оказаться священником.

Он отпустил ее, будто обжегся.

Потеряв равновесие, Дестини приземлилась на пол.

— Огромное спасибо, — проворчала она, поднимаясь на ноги и потирая ушибленную задницу.

— Я не закоснелый и надевать сутану не намерен.

— Это и доказывает, насколько ты закоснелый.

— Откуда ты вообще знаешь это слово?

— «Закоснелый»?

— Нет, острячка. Откуда ты знаешь, что ту штуку называют сутаной? Не думаю, что в словарном запасе у ведьм часто встречаются подобные слова.

— В твоей библиотеке полно религиозных книг. Тонны. Я просмотрела их в тот вечер, когда ты сбежал. Там и нашла.

— Ясно. Не стоило рассчитывать на что-то магическое.

Дестини достала сутану из чулана под лестницей.

— Вот, надевай.

— Ни за что.

— Если наденешь, это будет первым шагом навстречу прошлому, чего от тебя искренне хочет Мегги.

— Давай-ка кое-что проясним, — резко проговорил Морган. — Я сделаю это для Мегги, пусть и очень маловероятно, что она действительно здесь в виде призрака. Ради нее я готов на все. Ясно излагаю?

— Как сигнальный колокол маяка[18].

Морган сорвал сутану с вешалки так сильно, что вешалка стукнулась о лампу, с которой слетел абажур и упал, перекатившись по полу, к его ногам. Он взглянул на абажур, затем снова на Дестини.

— Мегги бы понравилось. Мы частенько в шуточной борьбе вырывали из рук друг друга вещи, лишь бы позлить нашу мать.

— Так вот почему Мегги сейчас хихикает!

— Прекращай, Кисмет.

— Она просит сказать тебе, что на ней кофейное мороженое. О чем это она?

— Господи Иисусе!

— Ну вот, теперь она грозит тебе пальцем.

— Блин, именно так бы она и сделала.

— Примерь ее, Морган. Для Мегги.

Он надел одеяние священнослужителя через голову, и оно свободно упало поверх его рубашки и штанов. Вытащив из кармана белый воротничок, он вставил его на место не глядя, словно это не требовало от него никаких усилий.

— Довольна? — спросил Морган, уперев руки в бока.

Мегги действительно казалась довольной. Несколько раз кивнув, она растворилась. Но сама Дестини? Нет. Ни капельки довольной она себя не чувствовала. Дыхание сбилось, а ноги превратились в вату, отказывая в поддержке.

Великая Богиня! Он выглядел так, будто его вырезали из другой картины и вставили в эту. Сутана, казалось, сидела на нем, как влитая, и все же что-то было не так. Хоть и боясь этого, Дестини знала, что ряса подойдет ему. Но видеть его таким… В горле встал ком, а зрение затуманилось.

Где-то по пути своей жизни он свернул на неверную дорожку. И поворот этот, возможно, принес больше вреда, чем пользы. Сердце Дестини болело за Моргана, но она не знала почему.

То, что она видела перед собой сейчас, казалось как будто неточным, словно надетая на нем сутана выглядела неуместной. Он упал на колени на коврик перед ней.

Сама Дестини не помнила, когда успела встать на колени, но это потеряло значение, когда он обнял ее. Он гладил ее по спине, осыпал поцелуями щеки, глаза, губы. Самыми нежными поцелуями на свете. Постепенно нежность перерастала в страсть. Дестини уже и забыла, какую власть над ней имеют его поцелуи. Как сильно его желание. Сейчас он не сдерживался, вдруг забыв обо всех своих запретах.

Поцелуи Моргана стали чувственно долгими. Дестини почти испугалась, но страх померк в сравнении с разгоревшимся в ней возбуждением. Она провела пальцами по его лбу и отстранилась, чтобы увидеть выражение его лица.

— Очень плохо, если я признаюсь, что в сутане ты меня возбуждаешь?

Морган усмехнулся, будто смеялся над самим собой. От его прикосновений и выражения, каким сейчас светилось его лицо, пульс Дестини участился, но ей нужно было услышать от него то, что она бы предпочла счесть за шутку.

— Почему она так тебе подходит? И откуда ты знаешь, как это надевается?

— Ш-ш-ш. Перестань плакать, и я отвечу на все твои вопросы.

Уткнувшись носом ему в шею, Дестини сразу почувствовала себя лучше.

Краем сутаны Морган вытер ее слезы и сказал:

— Она моя. Родители отдали меня в интернат при семинарии, когда мне было тринадцать. Почти сразу после того, как не стало Мегги. Хотя я не учился на курсах священнослужителей, пока не закончил старшие классы.

Дестини отпрянула.

— Так ты… все-таки… священник?