С видом на жизнь. Дилогия (СИ)

Оказывается, эти листочки с моей старой физиономией появляются на досках объявлений в больших городах на протяжении всех пять лет, что я здесь. Значит, меня ищут. Вопроса, кто меня ищет, также не существовало: вся стража, тайная полиция, а значит, король. Возможно, Зор для себя все ответы уже нашел, но он решил со мною ими не делиться, предоставив самой делать выводы. А чтобы было на что опираться, он начал меня учить. Всему и каждый день. Мы занимались историей, географией, основами магии. Когда я услышала о последнем предмете и, в буквальном смысле, вытаращила глазки, Зор только пожал плечами. Оказывается, сила магии во мне есть, иначе я не услышала бы его голоса в голове, только вот направление остается пока тайной. У детей его сложно определить. Через пару лет к основным предметам добавилось владение оружием. В общем, весь джентельменский набор.

Информации поступало много. Я записывала ее на клочках серой бумаги, любезно предоставляемой Зором, на своем родном языке, то есть русском. Мой учитель сначала с любопытством разглядывал их, а потом попросил научить его азам нашей письменности. Так за совместными занятиями время летело незаметно.

География нового для меня мира, именуемого Зерцем, была моим любимым предметом. Я оказалась в королевстве Лигензия. Возникновение такого названия было очень даже примечательным. Люди основали свое государство, в буквальном смысле слова, сбежав от представителей других рас. Заправляла всеми делами Лига сильнейших, куда входили и маги, и воины, и представители богатейших семей. Для своих детей отпрысков наилучшим брачным союзом они считали членов Лиги. Так возникла правящая династия. Родственники сменяли друг друга у власти, пока не проявил себя весьма амбициозный молодой человек Аврелий Ленц, бывший и магом, и воином, и довольно богатым наследником. Он и объявил себя королем, не забыв при этом казнить всех возмутившихся.

После ряда войн и кровопролитных набегов Лигензия раскинулась подковой по всей срединной долине континента, обхватив с трех сторон обширные степи, куда людей не пустили коренные их обитатели — племена орков. С Лигензией граничили земли драконов на западе и оборотней — на востоке. Моя деревенька Тусклая находилась на самом краешке подковы. И отсюда до оборотней и орков было ближе, чем до столицы королевства — Мирты. Место для этого города в свое время выбрали не случайно: практически на самом верху подковы, в отдалении и от оборотней, и от драконов. А, кроме того, с северной стороны и город, и все королевство прикрывал неприступный горный хребет. На континенте располагались еще государства эльфов и гномов, но общей границы с Лигензией они не имели.

Лигензия, как и весь окружающий мир, затерялась где‑то в средневековье. Наличие магии тормозило прогресс. На ней было замешано все: от простых сельхозработ, до медицины, от производства колес до образования. Крестьяне жили вполне свободно, отдавая в казну лишь небольшой вполне посильный налог. Местного феодала, а таковым для моей Тусклой являлся барон Вас Гран, мы не видели и не слышали годами. То ли ему было лень ехать в нашу глушь, то ли его все устраивало в нашем существовании.

Единственное, что смущало меня в Лигензии — существование рабства.

— Не пойму как такая мирная в сущности страна может поощрять рабство, — заявила как‑то я.

— А при чем здесь мирная? — не понял Зор.

— Ну как причем? Обычно рабов захватывают в процессе войн и завоеваний диких территорий…

Зор улыбнулся:

— Ну, наверное, так и было раньше. Но уже очень давно в рабство отдаются преступники.

— Это как? — мне сложно было понять, как это вообще возможно.

— Например, украл человек деньги, — начал рассказывать мне Зор как какой‑то малограмотной дурочке. — Его поймали, доказали его вину, а потом отдали пострадавшему отрабатывать долг и моральный урон. Срок службы определяет комендант города или староста деревни.

— И каким же он может быть?

— В зависимости от преступления. За убийство можно и на всю жизнь в рабство попасть, а если ты стар, то твой срок будут отрабатывать дети.

— Какое зверство! И люди не сопротивляются?

Зор усмехнулся:

— Трудно сопротивляться, когда на тебе магический ошейник.

— А что в нем такого?

— Он награждает раба болью за любое неповиновение приказу.

— А если снять ошейник? — я никак не могла смириться с таким унижением человека.

— Его снять может лишь тот, кто надел. Хотя у начальников стражи городов должны быть общие ключи, которые просто уничтожают магию, заключенную в ошейнике. А у вас разве не так?

— Нет, у нас существует система тюрем.

— И что?

— Ну как… Преступник изолируется от общества, сидит и размышляет над своим поведением. Или работает, при тюрьмах есть цеха различные. Варежки, например, шить можно.

— И кто их кормит?

— Государство.

Зор с какой‑то жалостью посмотрел на меня:

— Что у вас за система такая? Человек совершил преступление, потом сидит, прохлаждается, а вы, кто собственно является пострадавшим, еще и кормите его.

В чем‑то я была с ним согласна, но рабство все же казалось мне унизительным и омерзительным явлением.