С волками на Вы (СИ)

Костя попытался пошевелиться, у него не получалось. Даже в детстве, когда он вырывался из отцовской хватки, такого превосходства у противника не было — да, отец всегда справлялся с ним, но нашкодивший мальчишка чувствовал, как в схватке с ним мускулы отца напрягаются. Руки же Богдана сейчас расслаблены, будто он вовсе не пытается сдержать сильного парня, а несёт под мышкой свёрток. Костя рванулся в сторону и тут же потерял под ногами опору. Его подбросили и перекинули через плечо.

— Пропусти нас!

Варя вжалась в стену раньше окрика Богдана.

— Я сам могу дойти, — процедил Костя сквозь зубы.

— Видишь же, что не можешь! Тебя ноги не держат! — ухмыльнулся Богдан.

Костя обрадовался, что не видит наглой рожи румына, он и так еле сдерживался, чтобы не пройтись кулаками по его спине. Хотя куда важнее не смотреть сейчас в лицо Варе, идущей следом с рваным свитером и волчьими рукавицами.

— Я могла сама его довести, — послышался мышиный писк Вари, и Богдан даже приостановился, чтобы сострить:

— А ты его уже довела!

Или же он остановился, чтобы просто открыть дверь. Наконец под головой Кости была подушка, а не плечо Богдана.

— Не смей вставать! А ты живо вниз и позаботься, чтобы у него не случилось теперь ещё и голодного обморока.

— Вы сами ничерта не ели, — попытался приподняться Костя, но тут же получил широкой ладонью в лоб.

— Лежать! Она принесёт поесть и мне, пока я буду сидеть тут и охранять тебя.

— От кого? — простонал Костя, не делая больше попыток приподняться: лоб болел теперь не меньше груди.

— От тебя самого, — усмехнулся Богдан. — Ты свой самый злейший враг.

— А где Анна?

— Сидит с волчицей, — ответил Богдан и зыркнул на Варю: — Я должен повторить? Или ты начнёшь понимать меня с первого раза…

— Не говорите с ней так! — Костя сел.

На этот раз он получил от Богдана удар в грудь, слишком сильный, и закашлялся.

— Ты начнёшь слушаться наконец?!

Богдан сидел на краю кровати, но теперь вскочил и шагнул к двери, к которой жалась Варя. Девушка не мешала ему пройти, но он всё равно отодвинул её в сторону. Варя схватилась за плечо и даже оттянула ворот свитера — кожа горела.

— Что он сделал? — подскочил Костя, когда спина Богдана ещё темнела в дверном проёме.

— Ничего! Лежи! — почти прикрикнула на него Варя. — Плечо чешется просто!

Она присела на край кровати и отложила в сторону свитер с рукавицами.

— Откуда они у тебя? — Костя лишь повернул к ней голову, не поднимаясь с подушки.

— Анна дала, когда чистили от снега дрова на просушку.

— Вместо песен?

— Вместе с песнями, — голос Вари сел. Она злилась. — У Анны что-то с руками. Может, аллергия, я не спрашивала. Она не хочет снимать рукавицы. Пришлось мне обед готовить. Под её песни. Она сказала, что потом мне их надиктует. Свадебные куплеты, только до жути грустные. И я прекрасно понимаю, что с таким мужем других и быть не может, — Варя вновь потёрла плечо, продолжавшее зудеть. — А что с тобой случилось?

— Сам не знаю, — Костя помнил про данное Богдану обещание молчать про волка. Но то про лесного, про домашнего Варя сама знает. — Может, сильно головой ударился, когда волк напрыгнул. Вернее волчица. Но я уже нормальный, могу встать.

— Лежи! — Варя выставила руку. — Не зли этого идиота!

— Сними когти!

Костя почти заскрипел зубами, когда Варя вновь надела рукавицы. Ему потребовалось много силы воли, чтобы не схватить Варю за руку. Она скинула рукавицы и натянула на пальцы рукава свитера.

— Знал бы, как я испугалась, когда Анна подошла ко мне со спины в этих рукавицах. Хорошо ещё не заорала, а то со стыда бы провалилась.

— А сама что тогда напялила? Меня попугать решила?! Так мне волков на сегодня довольно!

— Дурак! Знаешь, как я за тебя испугалась! — буркнула Варя. — А не о рукавицах думала! О них я думала, когда окоченела во дворе с этими дровами. Хоть бы кто помог! Так ни души ведь!

— Там полно народу было, — начал Костя, но Варя оборвала его с вызовом:

— Где ты их видел?! Я здесь всё утро проторчала! Никого у них нет! Нафига вообще трактир, когда все по домам сидят.

— Варя, там во дворе людей…

Костя замолчал, заметив в дверях Богдана с подносом.

— Моё дело овцу задрать, — напустился он с порога на девушку. — Бабье — хорошо приготовить. Мясо должно таять во рту, а не застревать в зубах!

Варя опустила глаза и пробубнила:

— Я старалась, но я никогда не готовила баранину. Я её, по правде сказать, не очень-то и люблю.

— Теперь ты её возненавидишь! — Богдан грохнул подносом о стол. — Потому что тебе самой придётся всё это есть. Тогда в другой раз постараешься приготовить вкуснее, — И обернулся к кровати: — Мне очень жаль, Константин, что тебе придётся это есть.

— Не надо меня жалеть, — Костя согнул руки в локтях, но решил не вставать: — Я съем. За два года ни разу не отравился.

— Готовьте сами, раз моё не вкусно! — буркнула Варя, не поднимая глаз.

Хорошо, что она не видела в тот момент лица румына. Его видел Костя. Гримаса боли, отчаяния, злобы… В любом случае, оно было ужасно. Богдан схватил с края кровати рукавицы, и швырнув себе под ноги, растоптал.