С Земли нельзя спрыгнуть

Клятва держалась… до утра, потому что на следующий день молодой ретивый физик вдруг сказал:

– А почему бы тебе не написать обо всём, о чём ты давеча «вещала» мне?

– ???

– Действительно, написать книжицу про всё это, ведь ты так убедительно и складно говоришь!

Вот тебе и БГ, вот тебе и «Accept»!..

– Да что ты? (это адвокат – в волнении и легком смущении). Об этом написаны десятки, сотни, нет, даже «тыщи» книг очень умными людьми. Эти книги печатают в издательствах, их читает множество людей… А я, что я нового могу сказать? Уже  так много обо всём этом написано!

– А ты напиши именно так, как ты об этом рассказываешь, –  с юмором, через свой опыт и опыт изменения жизни у тех, кто приходит к тебе на консультации. К тебе ведь с этими вопросами обращается  множество людей?!

Адвокат соглашается. Да, действительно. Много лет люди приходят за советом уже не только по юридическим вопросам. Они интересуются, как нормализовать ту или иную ситуацию,  поменять отношение к чему-либо, как сделать правильный выбор, принять новое решение, изменить свою жизнь. И каждый получает нужный результат. Новый путь становится естественным. Человек понимает, что он  хозяин своей жизни!

– Вот-вот, это как раз и нужно, – говорит физик.

– Но я не умею писать коротко («длиннописание» было развито ещё в аспирантуре), а длинно может быть не интересно. Вот стихи я пишу с удовольствием – и короткие, и целые поэмы, и даже на заказ. А прозу… не могу себе представить,… да ну,… что ты придумал?!

Но физик продолжал настаивать.

После нашей встречи с братом прошёл год.

Время от времени кто-нибудь – после консультаций, дружеских бесед – просит почитать меня мои стихи, после чего твёрдо заявляет: «Так, это всё тебе (Вам) надо издавать!!!»

Время от времени созваниваемся с братом. Он интересуется: «Ну что, пишешь?»

Без комментариев…

Раз в год встречаемся с ним, и, надо же, он напоминает о своём предложении вновь и вновь, хотя иногда и спорит яростно со мной о чём-либо, а я из года в год замечаю, что научаюсь не поучать, а осторожно информировать, не навязывая своего мнения, вспоминая Вольтера, который писал другу: «Я категорически не согласен с Вашей точкой зрения, но готов стреляться за Ваше право иметь её!» (Вот молодец старик!)

Прошло ещё четыре года.

И снова мы с кузеном за прекрасно накрытым столом, но уже в моём новом доме, наслаждаемся нашей беседой. Румяный гусь, нашпигованный ароматными яблоками, по-царски разместился, словно surtout de table на большом круглом столе; пышные пироги вальяжно устроились поблизости; ярко-красный дымящийся борщ с белоснежным островком сметаны; маленькие серебряные чарочки с ледяной испариной на стенках удивительным образом располагали к наслаждению домашней едой и долгому, приятному разговору (к этому времени мною прочитано множество умных, полезных книг, очень многое из почерпнутых знаний перекочевало в мою реальную жизнь, изменив и её (жизнь), и меня – невероятно; многие Учителя появлялись, чтобы помочь усвоить тот или иной урок, и у многих обращавшихся за помощью жизнь круто изменила своё направление, и, что характерно, в лучшую, светлую, радостную, свободную сторону) на очередной вопрос настойчивого физика адвокат «сдвинулся с места» и «промямлил»: «Ну, а в какой форме это может быть, какой это будет жанр, по-твоему?» Довольно хмыкнув, физик потёр руки (как Шурик в «Кавказской пленнице») и сказал: «Ну, вот такие беседы, например. Допустим, ты с подругой или клиенткой беседуешь о чём-то важном, в кафе, например, и такой у вас интересный разговор завязывается!..»

«Развязывается! Это что же – «Диалоги», как у Платона и Аристотеля?» – умничает адвокат. Физик: «Очень даже может быть. Хорошие, симпатичные были ребята!»

Опять расстаёмся. Адвокат в размышлениях. Вспоминаю, что несколько лет назад во время обучения в замечательном Центре Александра Свияша «Разумный путь», нам давались задания: написать стихи и сказку о себе. Я «разошлась» – и поэма, и романс, и частушки, и сказка. На занятиях эти сказки, стихи, письма «к себе любимым» надо было рассказывать. Мастер, проводивший занятия, сказал убеждённо: «Вам надо писать!»